Вопреки ее ожиданиям, Рассел Данкин не начал флиртовать с Салли. Наоборот, он начал выяснять, что послужило причиной такого необычайного воодушевления Ивон.
— Вы говорили, что мне не хватает праздника, Рассел. Так вот, я решила себе его устроить. Полагаю, под словом «праздник» вы имеете в виду несколько другое, но что поделаешь, если я не понимаю значения этого слова.
— Вы просто устали, Ивон, — попытался утешить ее Рассел. — Вам нужно отдохнуть, расслабиться. Видно, о вас некому было позаботиться.
— Я просто зануда, Рассел, — улыбнулась Ивон и залпом выпила виски, принесенный ей официантом. — Стареющая зануда, такая же, как и мой супруг, который понимает значение слова «позаботиться» так же превратно, как я понимаю значение слова «праздник».
— Ну вот, началось, — вздохнула Салли. — Вы правы, Рассел. Ивон действительно не умеет расслабляться. Во всяком случае, в последнее время это ей не удается. Видите, в каком она состоянии? — небрежно кивнула она в сторону Ивон. — Ее надо отвезти домой. Ко мне, разумеется. К мужу ей лучше не возвращаться. Она права, он не сможет о ней позаботиться.
Ивон покоробило, что Салли говорит о ней местоимениями.
— Я не настолько уж пьяна, Салли, — обиженно возразила Ивон. — И я никуда не хочу сейчас ехать. Мне хочется поболтать с вами. Честное слово, я больше не буду надоедать вам со своими проблемами.
— Так за чем же дело стало? Поедемте ко мне все вместе. Там и поговорим. В конце концов, подумай и обо мне, Ивон. Я даже выпить с вами не могу — я за рулем.
Последний аргумент показался Ивон весьма убедительным, и она согласилась. Рассел заявил, что будет только рад составить девушкам компанию. В машине Ивон немного мутило, но Рассел дал ей какие-то таблетки, после чего она почувствовала себя лучше.
— Что это? — спросила Ивон, кивнув на упаковку, которую Рассел держал в руках.
— Не беспокойтесь, я не собираюсь вас отравить, — засмеялся он. — Эта штука помогает от укачивания. Ну и немного снимает опьянение.
— Спасибо, — поблагодарила его Ивон. — Я и правда начинаю приходить в чувство. Но трезветь мне сегодня совсем не хочется. Хотя я представляю, как вам противно видеть меня в таком состоянии. Выпив, мы все становимся другими людьми.
— Знаете, Ивон, я всегда считал, что человека нужно узнавать всего: целиком и полностью. И принимать всего: со всеми его недостатками. Так что вы ничуть мне не противны. К тому же я не дурак и прекрасно понимаю, что вам сейчас плохо.
— Мне нравится ваша позиция, — улыбнулась ему Ивон. — Она честная и искренняя. И вообще, Рассел, вы кажетесь мне очень искренним человеком.
— Ивон всегда была наивной, — хмыкнула Салли. — Никогда не думала, что женщина может позволить себе быть такой.
— А по-вашему, женщина должна быть изощренной стервой? — насмешливо полюбопытствовал Рассел.
— По-моему, женщина не должна ни к кому поворачиваться спиной, — холодно ответила Салли. — Слишком уж велика вероятность, что в нее всадят нож. Нам приходится в этой жизни сложнее, чем мужчинам, и это надо учитывать.
— Неправда, — возразила Ивон. — Общество возлагает на мужчину больше ответственности, чем на женщину. Потому-то мужчины так от нее и бегут. Они должны быть сильными, смелыми, выносливыми, удачливыми, они всегда кому-то и что-то должны. Обществу, жене, детям, родителям. Женщины, правда, тоже должны. Но зачастую их долги совпадают с их желаниями. Хотя бывают и исключения.
— Подозреваю, что вы, Ивон, из числа исключений, — тихо произнес Рассел.
Ивон удивил его голос, ставший неожиданно таким тихим, мягким и глубоким. Ей даже показалось, что они одни в этой машине, а за рулем… Да какая разница, есть ли кто-нибудь за рулем? Ивон почувствовала, как ладонь Рассела мягко накрыла ее руку, как его пальцы ласково погладили ее пальцы. В этом прикосновении не было ничего пошлого, ничего вызывающего. Оно было нежным и ласковым. Через него по ее венам пробежало то самое тепло, которого ей так не хватало.
Ивон закрыла глаза, целиком отдавшись этому мгновению, полному тепла и нежности, понимания и легкой грусти оттого, что это мгновение должно закончиться. Ей не хотелось ни открывать глаз, ни убирать своей руки, согретой чужим теплом. Но больше всего в тот миг ей не хотелось думать ни о прошлом, ни о настоящем, ни о будущем. Отрезанная от всего остального мира одним мгновением, она испытывала настоящее блаженство…
Через несколько минут машина затормозила у дома Салли.