Меню как такового не было; официант некоторое время беседовал с вами, выяснял, что вам нравится и что бы вы хотели отведать сегодня вечером, затем шел к шеф-повару, который постарается удивить вас чем-то таким, о чем вы не могли и подумать, что понравится вам больше, чем ваш собственный заказ.
Официант, подошедший к нам, был маленьким, стройным и благовоспитанным, в его облике было что-то от евразийца, и слушал он нас с таким энтузиазмом, что создавалось впечатление, будто ему действительно интересно знать, какие наши любимые блюда. Мы с удовольствием поболтали с ним несколько минут о Сайгоне и этом милом ресторанчике, а потом он сказал:
- Нам сообщили, что вы гости мистера Ифвина. Мистер Ифвин просил подчеркнуть, что вы можете заказывать все что хотите, но он будет особенно признателен, если вы позволите приготовить для вас его любимое блюдо.
Конечно, мы сразу же согласились, хотя бы из чистого любопытства. Оказалось, что это несколько напоминает старую американскую кухню - еда, которую подавали на американских пикниках в двадцатых - тридцатых годах двадцатого века: яйца со специями, хот-дог, гамбургер, кусок мяса, нарезанный ломтиками, жареная цыплячья грудка по-южному, картофельный салат с майонезом и горчицей, салат из сырой капусты, моркови и лука, салат с желе Джелло и печеная фасоль; все это было красиво разложено на плетеном подносе, покрытом красной клетчатой салфеткой. Кетчуп готовился по настоящему старому рецепту компании "Хейнс", а горчица была "Желтая Плошмана". Все это стоило чертовски дорого и производилось вышеуказанными фирмами в очень небольших количествах.
И у меня, и у Хелен было некоторое представление об этих блюдах, но многие из оригинальных ингредиентов были слишком дорогими и труднодоступными. Мне казалось, что за один присест мы съели недельное жалованье преподавателя колледжа. Подали пиво "Миллер", единственное настоящее пиво, любимое эмигрантами, в запотевшей кружке, до того холодное, что сводило зубы.
Принесли брусничный десерт, похожий на пиво, под названием "Отцов корень" <Шипучий напиток из корнеплодов, приправленный мускатным маслом.>.
- Как ты думаешь, - спросил я, - неужели они действительно собираются нас ассимилировать? То есть вот мы, третье поколение, родившееся в этой стране, я и ты, - мы никогда не были в Америке, только с детства знали, что старые люди покинули ее, когда сами были очень молодыми, так вот, мы становимся слепыми и не понимаем, что именно такой должна быть настоящая еда, и, конечно же, мы оба непременно хотим вступать в брак с эмигрантами.
- Я слышала, некоторые считают, что случившееся с нами - своего рода замена евреев, - ответила Хелен, зачерпнув из стакана немного домашнего слоеного мороженого. - Знаешь, - продолжала она, - удобно, когда рядом с тобой живут люди, которые не могут приспособиться и которых не любят соседи. Поверишь ли, они тоже умели готовить это шипучее пиво. В любом случае мы превратились в трудолюбивых изгоев, которые не могут ассимилироваться вне зависимости от собственного желания, у нас нет своего дома, нам приходится быть лояльными по отношению ко всем, кто согласится нас приютить; мы иногда заводим друзей, но никогда не бываем приняты, как местные. Что касается этого.., что ж, пожалуй, ты прав.
Я содрогнулся.
- Вспомни, что случилось с евреями. Мне кажется, что американцев не так уж и мало - мы забываем всех американцев Рейха, до сих пор живущих там. Они такие же американцы, как и мы.
- Не совсем, - возразила Хелен. - Мы происходим от всей Америки, от всех сорока восьми штатов, которые существовали в сороковых годах. А американцы Рейха произошли от белых, которые могли доказать, что в них не было ни капли еврейской, негритянской или славянской крови. Поскольку большая часть американской культуры была негритянской, еврейской, а в крупных городах - славянской, короче говоря, сплошная каша, Американский Рейх вышвырнул всех их вон, так что теперь все мы полукровки. Мы - настоящие американцы.
Они - всего лишь тонкая прослойка.
Она не произнесла этого вслух, так как мы находились не в Новой Зеландии, но я отлично знал, что она имела в виду мою бабушку-негритянку и своего еврея-отца. С тех пор как мы стали эмигрантами, многие границы стерлись, хотя в Рейхах все еще считалось, что американский эмигрант полукровка с кожей темнее, чем у американцев из Рейха.
Тем временем Хелен продолжала:
- Подумай о том, что ни один эмигрант из тех, кого я знаю, не общается с родственниками из Рейха, хотя почти у каждого из нас они там есть. И это только третье поколение. В моем квартале живет мужчина, предки которого семь поколений назад переехали из Ирландии, а он до сих пор поддерживает отношения с двоюродными братьями и сестрами. Семья, которая держит хороший итальянский ресторанчик в центре, около парка, эмигранты из Италии в пятом колене, устраивают праздник каждый раз, когда кто-нибудь из заморской родни пришлет им поздравление с днем рождения. Только американские эмигранты не поддерживают связь с родиной.
- Ну, предположим, мы всегда много путешествовали, переезжая с места на место. Может, нам проще потерять друг друга из виду.
- Все может быть, - сказала она, - но ведь итальянцы и ирландцы тоже не сидят дома.
Мне уже наскучил наш спор. Это одна из тем, на которую эмигранты могут говорить бесконечно. Я поинтересовался, посвящали ли американцы, будучи еще в Америке, столько времени обсуждению того, что значит быть настоящим американцем. Вряд ли.
- Разве не потрясающая еда? - спросил я, меняя тему. - По-моему, я в разное время перепробовал почти все эти блюда, да и то наверняка не с настоящими ингредиентами. То, что здесь могут позволить себе подать такие блюда все сразу, подразумевает, что на кухне есть все составляющие, которые просто лежат и ждут своего часа. Представляешь, сколько это стоит?
Она ухмыльнулась.
- Что касается денег, не забывай, наши зарплаты стремительно растут. Может быть, мы сможем себе такое позволить на годовщину или юбилей.
- Дело говоришь. - Я разглядел завуалированную Просьбу. - Конечно, спустя какое-то время могут возникнуть некоторые проблемы...
Хелен усмехнулась.
- Джефри Ифвин дает нам шанс работать над очень многообещающим и интересным проектом. Я не намерена сразу все испортить, мой дорогой, так что если ты хочешь продолжать в том же духе, то оставь эту надежду. Не хочу потратить время, которое может легко стать самым волнующим в моей интеллектуальной жизни, ковыляя позади планеты всей с толпой неудачников.
- Мы можем подождать сколько хочешь.
Внезапно откуда-то донесся шум. Походило на типичную ситуацию немецкий турист из застойного распланированного городка на Новом Востоке решил перекусить, не имея ни малейшего представления, что он пытается пройти в один из лучших ресторанов планеты.
Метрдотель кричал: "Сэр, сэр!"
Какой-то толстяк, резво скачущий в сандалиях, гольфах, мешковатых красных шортах и некогда белой рубашке с подтеками пота продвигался по проходу между столиками как раз в нашу сторону.
Позади него я заметил немецкого офицера в черной форме с металлическими украшениями на погонах; он привстал и отдал приказ, который немедленно выполняют большинство немцев вне зависимости от того, служат они в армии или нет.
К моему удивлению, немецкий турист игнорировал его и продолжал идти. Он огляделся по сторонам, посмотрел на меня в упор, улыбнулся так, что у меня застыла кровь в жилах, и вытащил из оттопыренного кармана рубашки небольшой пистолет. Я не мог оторвать от него глаз; благодаря политике Рейхов по отношению к торговым партнерам большая часть мира в наше время разоружена, и я не уверен, что видел пистолет хоть раз после того, как перестал служить во флоте.
Он поднял пистолет, по-прежнему глядя прямо на меня. Затем медленно спустил курок, и пуля со свистом пролетела мимо моего правого уха.