— Их на машине отправили? — спросил я связиста.
— Чего не видел, того не видел, — ответил тот.
Мы со старшиной заметались по пригорку. Где их искать?
— Как будто туда пошли! — неуверенно кивнул в сторону реки связист.
Мы помчались вниз по косогору. Больше всего я боялся, как бы их за это время не угнали в лес или на соседнюю переправу. Потом ищи ветра в поле.
Народу на берегу было немало. В общем, все здорово обнаглели — прямо на виду у немцев ремонтировали причалы, выравнивали спуски к ним, углубляли укрытия.
И вдруг я увидел Орла и Бута. Вместе с солдатами они катили к воде бревна. Остальные санитары, очевидно, были где-то поблизости. То, что их еще не угнали, наполовину облегчало нашу задачу.
— Ось погляньте: товарищ лейтенант и товарищ старшина! — воскликнул Бут.
В то же мгновение неизвестно откуда выскочили Дураченко, Панько и Задонский.
В первую минуту, когда я увидел своих санитаров, я еще собирался разыскать генерала и попросить его вернуть их. Это было бы по-деловому и разумно. Но, осмотревшись, я отметил про себя, что по соседству не было не только генерала, но и вообще офицеров, и неожиданно решил: а может быть, обойдется и так? В конце концов, все шестеро — мои санитары, и, пока я командир санитарного взвода, назначенный на эту должность начсанармом, они обязаны подчиняться мне и никому больше. Мало ли что придет в голову первому попавшемуся генералу? Если ему охота забрать у меня санитаров, пусть сперва свяжется с начсанармом!
И я, пораженный собственной дерзостью, крикнул санитарам:
— А ну, живо — в санчасть!
Первым, весело, не раздумывая, рванулся вверх Панько. За ним двинулись, озираясь, Дураченко, Бут и Задонский. Один Орел в нерешительности топтался на месте.
— Товарищ лейтенант, как бы вам не попало! — предупредил он.
— Ничего, — ответил я. — Двум смертям не бывать, а одной не миновать! Быстро наверх!
Но Орел все равно не побежал, а пошел своим обычным крупным шагом.
— А Козулин? — спохватился старшина.
Пришлось обегать чуть ли не весь берег, пока наконец мы не наткнулись на последнего из наших санитаров. Вдвоем с каким-то ефрейтором, который покрикивал на него, он подтаскивал к причалу огромную бухту пенькового каната.
— Козулин! Ждать не будем! — заорал я так, словно виноват был он, а не ефрейтор, не отпускавший его.
Козулин опустил бухту на землю и побежал догонять отделение.
Но как мы ни спешили, далеко нам уйти не удалось. За косогором успел скрыться один Панько.
Меня догнал чей-то возглас:
— Товарищ командир! Вернитесь!
Я ускорил шаг. Конечно, это было чистое мальчишество. Словно там, за бугром, мы становились недосягаемы для начальства.
— Товарищ командир! Я прошу вас вернуться! — повторил тот же голос.
Я опомнился. Остановился, обернулся.
— Да, да, вы! — подтвердил незнакомый офицер в короткой плащ-палатке.
Я повернул назад. Расстояние между нами быстро сокращалось. Меня поджидали внимательные глаза на одутловатом небритом лице.
И вдруг чей-то громкий выкрик:
— Ложись!
Мина разорвалась, когда мы с офицером в плащ-палатке лежали нос к носу в широкой промоине. Над нами просвистели осколки. Вторая мина шлепнулась в воду. Третья упала за кустом ракитника.
Офицер застонал.
— Что с вами? — спросил я.
— Я ранен…
— Куда?
— Кажется, в ногу…
— Покажите. Я командир санитарного взвода… — Я подполз к ногам раненого. Поднатужился, снял с него сапог. Чуть выше лодыжки зияла глубокая, сочившаяся кровью рана. Лежа на боку, я наложил повязку.
Когда ему стало легче, он спросил: