Наконец после долгих колебаний оно выбрало второе — открылось людям до последнего лучика.
Панько, которого я взял с собой, оттолкнул лодку от берега и всем туловищем повис на носу. Солдаты взмахнули веслами, и в лицо мне ударили тяжелые холодные капли. Я поежился. Первая лодка с шестью связистами ушла вперед метров на тридцать.
— Поднажать! — скомандовал сидевший на корме лейтенант.
Все шире становилась полоса воды, отделявшая нас от левого берега, и с каждым метром на душе было беспокойнее и торжественнее. Трудно сказать, представляли ли какой-либо интерес для гитлеровцев две рыбацкие лодчонки с солдатами, но то, что мы были на виду у немецких наблюдателей и корректировщиков, не вызывало сомнений.
Впрочем, связисты, спешившие на ту сторону, ничего этого не знали. Они полчаса назад прибыли из запасного полка и направлялись в одну из действующих частей — для восполнения потерь. Для них самое страшное начиналось там, на плацдарме, а переправа представляла собой лишь путь туда. Во всяком случае мне так показалось. Уж больно спокойно и безмятежно они сели в лодки, отчалили и вот теперь преодолевали все насквозь прострелянные метры речного пространства.
Единственно, чем они были озабочены, это не очень отрываться друг от друга. Лейтенант то и дело напоминал гребцам:
— Опять отстали!
И тогда связисты снова нажимали на весла.
Прямо над нашими головами с металлическим ревом пронеслась шестерка «ИЛов». Они прошли низко над правобережными холмами и ревущим штопором ввинтились в гремящую толщу боя.
Солдаты живо комментировали:
— Сейчас дадут немцам жизни!
— А что? Знай наших!
— «Горбатенькие» не подведут!..
Внезапно небо над нами наполнилось треском пулеметных очередей и громом орудийных выстрелов.
Резко набрав высоту, уходили отбомбившие и отстрелявшие весь свой боекомплект штурмовики. Их преследовало несколько «фокке-вульфов». Один «ИЛ» вскоре задымил и пошел на снижение. В этот момент из-за солнца вынырнули шесть «ястребков». Они молниеносно атаковали немецкие истребители. Огненные трассы разрисовали небо густой и рваной сеткой. Все смешалось. Где наши самолеты, где фашистские, разобраться было невозможно. И вдруг мы увидели, как пламя охватило один из «ястребков». Самолет стал падать крутой спиралью. От него отделилась темная точка. Затаив дыхание мы следили за свободным падением пилота, который стремительно приближался к воде. Когда до нее осталось всего метров сто — сто пятьдесят, над летчиком наконец раскрылся серебристый купол парашюта. Мы облегченно вздохнули. Но тут же нами снова овладел страх за пилота — сейчас его подстерегала новая опасность. До берегов было далеко, и широкая глубокая река терпеливо поджидала свою очередную жертву.
Обе наши лодки немедленно повернули к месту будущего падения, до которого было по меньшей мере метров триста. Господи, только бы успеть!
Летчик мгновенно погрузился в воду, и его медленно накрыло огромное полотнище.
Никогда в жизни, наверное, связисты так не работали веслами, как в эти минуты.
Парашют течением отнесло в сторону. На поверхности воды показалась голова. Она то исчезала, то появлялась вновь. Летчик выбивался из сил. Хорошо, что ему как-то удалось освободиться от парашюта. Однако набухшие одежда и обувь тянули его вниз, и неизвестно, сумеет ли он продержаться до нашего подхода…
Теперь до него было метров сто.
— Ребятки, ну еще маленько, ну еще маленько, — упрашивал гребцов лейтенант.
Один солдат на нашей лодке и двое на той скинули с себя одежду и стояли в чем мать родила, готовые в любое мгновение прыгнуть в воду. Сбросил свою кожанку и стал расстегивать ботинки Панько…
Вдруг летчик что-то крикнул и снова скрылся под водой.
Прошла одна долгая секунда… другая… третья… четвертая… целая вечность, а он все не появлялся.
Даже я, не умевший плавать, машинально подался к борту. А о других и говорить нечего. Разом бросились в воду трое связистов. Последним прыгнул Панько. Посмотрел на меня, дурашливо перекрестился, набрал воздух и нырнул.
— Мина! — неожиданно воскликнул лейтенант.
Я обернулся и увидел, как метрах в двадцати от нас взметнулся и осел водяной столб.
— Вот паразиты! Ведь видят же, что человека спасаем! — возмутился лейтенант.
Нараставший свист второй мины прижал нас к днищу. На этот раз столб воды поднялся за передней лодкой.