Риз хмыкнул, салютуя противнику — теперь твоя очередь идти в атаку.
Но тот просто развернулся — и вместо того, чтобы атаковать Риза, попер в сторону, в стихийно собравшееся вокруг кольцо зрителей: и арденнцы, и фелденцы, опустив оружие, пораженные, наблюдали за боем.
Какой-то бедолага, завопив, не успел вовремя оборониться: поперек его лица протянулась вспухшая алая полоса. Джон еле успел метнуться вперед и в свою очередь достал Пустоглазого саблей по бедру: увы, тот увернулся. На лице его, обращенном к Джону, впервые мелькнули живые чувства — злость и досада.
Риз криво ухмыльнулся в ответ. Ну да, мимо меня не пройдешь.
Кисть, раненая раньше, между тем тупо ныла, стремясь налиться болью. Привычным усилием воли Риз подавил надоедливое дерганье. Потом. Кто, интересно, выпустил этого убийцу на стаю деревенских олухов?
— Арденнцы! — вдруг заорал кто-то. — Арденнцы побеждают! Защищай флаг, Фелден!
Очевидно, арденнская командирша времени не теряла, и пока все глазели на схватку, повела своих бойцов в атаку. Ну что ж. Риз только надеялся, что не оплатит победу доблестных лесовиков своей жизнью.
Он еще успел удивиться этой мысли: неужели дошло и до этого? А потом понял — да, дошло. Пустоглазый навалился на него с такой силой, будто Риз был каменной стенкой, за которой сложили сундуки с сокровищами. И, как та стенка, Риз не собирался поддаваться.
Все-таки Риз понял, ухватил ритм движений этого молодчика — слишком поздно! Мерзавец был моложе и, похоже, гибче. Где ему не хватало скорости, он брал ловкостью: один раз под восхищенные вопли толпы выгнулся так, что чуть было не коснулся головой своих пяток. У Риза уже пот заливал глаза, рука не болела, а просто онемела — хорошо хоть, он одинаково дрался что левой, что правой — к тому же, стала настигать пульсирующая боль в бедре. Чуть бы пораньше. Теперь одна кочка под ногой, одна ямка…
Нельзя думать о таком в бою: накликаешь. Риз и накликал. Нога подвернулась словно бы сама собой, он упал на одно колено и еле успел выставить над головой саблю, защищаясь.
Слишком поздно понял: зря. Он машинально применил защиту против европейского рыцаря или даже сарацина, которые бы нанесли удар сверху. Но этот молодчик отвел руку на уровне пояса, готовясь вонзить свой клинок в живот Ризу. А не было у этого живота никакой защиты, если не считать кольчуги. Но от сильного удара хорошим клинком кольчуга не спасет…
Риз уже представил, как этот хороший клинок войдет ему в желудок (ну что ж, хоть есть местную бурду сегодня не придется) — но наемник внезапно пошатнулся и упал на одно колено. Глаза у него сделались не пустыми, а откровенно стеклянными.
Вскинув пораженный взгляд, Риз увидел Фаско: тосканец стоял позади Пустоглазого, воинственно сжимая дубинку.
— В порядке, сэр Джон? — поинтересовался он.
— Вяжи его, Лайонел, — выдохнул Риз из последних сил.
Знал он эту породу: стоит зазеваться, и…
И точно: Пустоглазый, моментально оправившись, уже ввинтился в изрядно поредевшее кольцо зрителей, и ни Риз, ни Фаско не успели его схватить.
А рядом раздавались радостные вопли: Арденну таки удалось одержать победу.
Интерлюдия 7. О природе видений
Когда леди Грация приснилась ему мертвой и окровавленной, Гарольд не спал три дня. Не спал, а все равно видел: и убитую, и ее убийцу, и что будет дальше… А ночь четвертого застала его в неприметном плаще на портике дома прекрасной синьоры. Единственный слуга-охранник уже храпел сном праведника, и никто не преградил Гарольду дорогу.
Никто не помешал и убийце: крепко сбитому мужчине средних лет, что как ни в чем не бывало шел краем террасы, будто у него было дело к Грации.
Гарольд заступил дорогу и, прежде чем убийца успел вытащить оружие, сказал:
«Не стоит врываться в дом к честной женщине. Я знаю, ты не грабитель и не убийца, но долг твоего отца так велик, что через это ты попал в кабалу к бесчестным людям. Лучше переходи на службу ко мне, я выплачу долг».
«Откуда ты, козлиный выродок, все это знаешь?!» — воскликнул несостоявшийся грабитель.
«Я о тебе знаю многое, Лайонел», — ответил Гарольд.
Он хотел развить тему, повторить приглашение на службу, но не вышло: видения, столько лет подавляемые, вырвались на свободу. Теперь уже нельзя было их обуздать, и Гарольд вновь увидел факелы, кровь на снегу… и тело Нейтана без головы.
Гарольда скрутило тошнотой и болью, он упал на плиты террасы, подумав: а ведь я всего лишь хотел спасти прекрасную женщину…