Риз с Фаско переглянулись. Фаско сообразил первым:
— Ах ты дрянь! — заорал он. — Мальчишка, ничего не умеет, а туда же! Змею мы на груди пригрели!
— От змеи слышу! — задорно крикнула Юдифь. — Надоело получать тумаки за каждую провинность, хочу служить нормальным господам! Сестра-госпитальер, возьмите меня к себе! — последнюю фразу Юдифь произнесла сладчайшим тоном потомственного нищего или шута. — Всю жизнь только и мечтал служить таким, как вы! А этих можете совсем убить!
— А что, — сказал какой-то мужик позади Картер. — Если парень не врет, что письмо у него, можно в самом деле прирезать.
— Попробуй, — хмуро сказал Риз, перехватывая меч.
Он понятия не имел, в какую игру играет Юдифь. Надеялся только, что Фаско прав, и она не решила в одночасье продать Грача и их всех.
— Никто никого убивать не будет, — гаркнула Картер. — Медленно отходим! Не стреляя! Каждый при своих! Пацан идет с нами!
Но все-таки последнее слово опять осталось за Фаско: он выпустил вслед убирающемуся отряду такую отборную ругань, что Риз даже позавидовал его познаниям.
Глава 15. Лебединый плач
Риз нашел Грача в ангулемской часовне вблизи постоялого двора: тот молился. Обычно он не делал этого напоказ, и Ризу внезапное благочестие показалось нехорошим знаком, может быть, знаком растерянности или душевного смятения. Вероятно, ночные видения выводили его из равновесия даже сильнее, чем Риз думал.
Его патрон на удивление спокойно отнесся к известию о том, что Юдифь отошла от плана.
— Возможно, она предотвратила худшее развитие событий. Тому, что письмо продал мальчишка-оруженосец, поверят быстрее, чем тому, что такой воин, как ты, сдался, не пролив крови, — сказал он Джону. — Хотя, думаю, причина была иной.
— Какой же?
— Она хочет вновь оказаться рядом с сестрой Шоу. Несомненно, мы говорим о сильных чувствах: Юдифь выслеживала ее по всем островам несколько лет!
Риз сперва не поверил, ему показалось даже, что он ослышался.
— Милорд, ты намекаешь на предосудительную связь между ними?
Грач посмотрел на Джона без улыбки.
— Я намекаю на то, что мисс Саманта, безусловно, хотела бы добиться у мисс Шоу взаимности. А насколько далеко они зайдут и сочтет ли сестра Шоу это нарушением своих обетов, я сказать не могу.
— Но они же женщины! Разве у женщин бывают… такие страсти?
Грач вздохнул — чувствовалось, что ему неловко.
— Пожалуй, зря я завел этот разговор… Помните, мы как-то беседовали с вами о том, что любое искушение полуденным бесом не считается церковью слишком серьезным проступком, в отличие от ереси? Главная опасность для церкви — лишь покушение на ее богатство и власть.
Да, как-то между ними зашла об этом речь: Грач довольно сурово проезжался по нравам современной церкви и заметил, в частности, что большинство грехов нужно только за тем, чтобы манипулировать паствой и держать ее в постоянном чувстве вины и страхе перед наказанием. «Многие слова Господа исказились за столько веков переписки, — добавил Грач уже откровенно еретическую мысль, — и почему-то первой в устах наших прелатов пропала мысль о том, что людям велено любить друг друга».
Вспомнив это, Риз замолчал и не стал расспрашивать далее о Юдифи и о ее наклонностях, хотя в душе у него все восставало при одной мысли, что Шоу может пойти против обета безбрачия, да еще с Юдифью. Вроде бы, какое ему дело до Шоу?.. Но Ризу казалось, что ее проступок замарал бы и Картер. А Ризу не хотелось, чтобы какая-нибудь грязь коснулась хотя бы края ее простого черного сюрко.
А может быть, как раз чистота и твердость Картер позволят обуздать Юдифь: Грач при всех своих достоинствах слишком уж ей потакал.
Риз опустился на колени рядом с Грачом, уставился на темное распятие, четкое на фоне беленой стены, и погрузился в свои мысли: молитва ему не давалась.
Довольно скоро Грач вздохнул и начал медленно, неуклюже подниматься с колен. Риз поддержал его под локоть.
— Ты думаешь, наш план не сработает? — спросил Риз.
Если план сработает, то им удастся предостеречь короля о ловушке, и нового смертоубийства не будет.
— Может, и сработает, — сказал Грач, подслеповато моргая и щурясь, словно пытаясь рассмотреть что-то вдалеке. — Не могу знать. Но впереди всегда еще какая-то кровь…
Уже на подъезде к Лиможу стало ясно, что на самом деле в долине живописной речки Вьены стоят целых два города, некрепко сметанных между собой тремя ниточками дорог. В центре того, что южнее, возвышался массивный приземистый замок — Риз решил, что он побольше Уорика. Другой городок собрался под стенами огромного монастыря из серо-белого песчаного камня.