— Еще раз повтори, что он говорил, — настаивала Картер.
И Риз послушно повторял, слово за словом, как запомнил:
— Твердил о ста годах беды… о разоренных виноградниках, о сожженной земле… о тучных пастбищах, превращенных в пустыню. О посевах, где зерно гниет в земле. О том, как матери едят своих детей, о ересях… о целых походах еретиков, как крестовые походы, и каждый из них — святотатство… О тысячах, сожженных на кострах, о лихорадке Европы…
— Ты веришь в его видения? — спросила Картер, глядя Ризу в глаза.
— Мы с ним познакомились прошлой весной. С тех пор его видения оправдывались не раз и не два, а несколько десятков раз. Да, я ему верю.
Картер выругалась.
— Ну, так-то в этом нет ничего особенного, — трезво заметила Шоу. — Приди к любой паперти, там тебе нищие еще и не того наговорят. Все ждут конца света, то после покоса, то перед севом.
— Ну уж, благородная сестра! — возмутился Фаско. — Не сравнивайте милорда с какими-то там сумасшедшими нищими!
Риз жестом прервал его словесную защиту.
— Неважно, чего ждут на паперти, — сказал он. — Мы в другом положении. История, в которой мы запутаны, может иметь большие последствия для всей Европы…
— Может-то может, — проговорила Картер, — да что-то я не вижу, каким же образом. Генриха мы предупредили? Предупредили. Он понимает в заговорах побольше нас. Уж как-нибудь сумеет обезопасить себя от супруги с детками.
— А может быть, не в этом дело? — высказал Риз давний свой страх. — Может быть, беда в том, что кто-то прознал о видениях Грача и теперь постарается поставить их себе на службу?
— С чего ты взял? — спросила Картер.
— С того, — прорычал Риз. — Какой-нибудь орден может иметь на Грача далеко идущие планы. Или церковь. Он вроде был знаком с Алиенорой. Что если кто-то из ее окружения его заметил?
— Это какой такой орден? — Картер говорила с ощутимым ледком, ни следа той симпатии, которую она обычно выражала к Джону. — Не наш ли, часом?
Риз чуть было не ответил «А хотя бы и ваш!» — но, к счастью, его прервал стук в дверь. У всех четверых автоматически дернулись руки к мечам. Фаско, ближайший ко входу, крикнул:
— Эй, кто там?
— Это всего лишь я, о наследник Рима, — раздался насмешливый голос Юдифи. — И у меня плохие новости.
Юдифь впустили. Уже наступил вечер, но с нее ручьями тек пот, одежда (а Юдифь вновь была обряжена по-мужски) прилипла к телу. Похоже было на то, что она много суетилась, а может быть, даже убегала от кого-то.
— Генрих с семьей сорвались куда-то сразу же после службы, уехали, — сказала Юдифь. — Куда — неясно, известно только, что на полночь. Все верхами, повозок не взяли.
— С королевой, с двором — и верхами? — не поверила Картер.
— Большая часть двора осталась, веселится в замке. Но Генрих с семьей и несколькими ближайшими рыцарями были таковы. Отправились в самой простой одежде, взяли самых быстрых лошадей…
— Чепуха какая-то, — вырвалось у Картер. — Даже Генрих так не путешествует! Разве что он хочет оторвать Алиенору и Генриха младшего от других заговорщиков… Но все равно — очень уж скоро!
В этот момент другая дверь в комнату распахнулась, и появился Грач, очень бледный, завернутый в одеяло. Но стоял он сам, даже почти не шатался.
— Я понял, — сказал он. — Ты… мы ошиблись, Юдифь. Дело не в том, что Алиенора с сыновьями хотели убить Генриха. Дело в том, что Генрих хочет прикончить жену и неугодных сыновей. У него ведь есть маленький Джон и незаконные дети. А наше подложное письмо дало ему повод… повод, угодный в глазах молвы! Это даже не убийство Бекета, это будет хуже!
От его тяжелых, звенящих слов Риз опомнился первым.
— Куда скакать? — спросил он.
— К полуночи — Нормандия, — произнесла Картер. — Там верные Генриху бароны…
— И ближе всего к нам замок Шинон, — закончил Грач, который знал карту всей Европы так, как будто она отпечаталась у него на внутренней стороне век.
Ризу казалось, что Грач не выдержит бешеной гонки. Но Гарольд только досадливо сказал: «Оставь. Я выдержу еще и не то, лишь бы мое видение не стало правдой».
Они взяли запасных лошадей — неважных, мелковатых, других было не достать. У Картер с Шоу (а через них и у Юдифи) лошади были получше, но сменных для троих мужчин они взять из конюшен не смогли.
— Мы и так занимаемся этими делами втайне от ордена, и если бы я не поверила вам… — Картер не договорила.
— Я ценю твое доверие, — только и сказал Риз.