Грач бросил на нее короткий, острый взгляд.
— Вы ведь любили вашего мужа.
— О да, и бросила ради него того, кто боготворил меня, — не без горечи произнесла Алиенора. — И что это принесло и мне, и ему, кроме горя? Супругов нельзя любить, а лучше не любить вообще никого, меньше всего своих близких. Тогда не будет разочарований. Вы знаете это не хуже меня.
Голос Гарольда дрогнул.
— Я стараюсь идти вперед после своих потерь.
— Мне жаль насчет Уинчестера, — проговорила Алиенора с неожиданной для нее мягкостью. — Он был отличным рыцарем и хорошим другом. А как он пел! И какие слагал стихи! Даже и для Аквитании они были бы недурны, что уж говорить о ваших диких островах.
— Да, — сухо сказал Гарольд. — Благодарю вас, мадам. Может быть, двинемся в путь, если мы достаточно обсудили этот вопрос?
— Ну слава богу, закончили молоть языком, — пробурчал Фаско себе под нос, не слышно ни для кого, кроме Джона. — Уже рассвет скоро!
Но до рассвета оставалось еще порядочно.
Они спустились с холма, на котором стоял замок, и шли какое-то время берегом реки, чтобы сбить преследователей со следа. Королева держалась в седле превосходно: Риз припомнил, что про нее говорили, будто в молодости она отправилась вместе с тогдашним своим мужем, французским королем (не нынешним, а отцом его) в крестовый поход, взяв с собой несколько своих придворных дам, причем все будто бы ехали в кольчугах и при оружии.
Говорили также, что женщины только мешали рыцарям своими капризами, и потому поход сокрушительно не удался. Но Риз знал, что вину за неудачи нередко возлагают на посторонние факторы, а уж женщин принято винить во всех бедах со времен Адама.
Им нужно было добраться до Пуатье или, вернее, до окрестностей Пуатье: там, совсем недалеко от города, возле деревни Шовиньи, стоял замок графа Аркура, союзника Алиеноры и Ричарда. Не такое уж большое расстояние; вдвое меньше, чем они преодолели всего лишь за два дня, спеша из Лиможа в Шинон. Но дело осложнялось тем, что Генрих не мог не понять, что они сбежали. Следовало ждать погони.
— Может быть, поедем другим путем? — спросил Риз Грача, который вел по звездам почти строго на полдень.
Грач поглядел на Риза какими-то мутными глазами и, казалось, вынужден был сделать усилие, чтобы понять, с кем он говорит. Прошлая полубессонная ночь и напряжение последних дней плохо сказались на нем. Да и к тому же эти видения…
— Другого пути нет, — проговорил Грач. — Нужно проскочить.
С ними поравнялась Алиенора. Под ней был прекрасный конь, который шел, в отличие от всех остальных, не тельтом, а иноходью, и сидела она в седле по-мужски: из-под подобранного подола женского сюрко выглядывали мужские шоссы.
— Я хочу с тобой поговорить, Руквуд! — крикнула она. — Ты должен мне разъяснения.
— Я ничего вам не должен, мадам, — холодно ответил ей Грач. — Это вы должны мне спасение жизни, если уж на то пошло. И еще одну жизнь, которую вы спасти не захотели.
— Если ты думаешь, что я три года назад имела влияние на мужа, ты заблуждаешься. Ну же, спешимся! Все равно пора сделать привал.
Ризу не хотелось останавливаться, но королева была права: они преодолели крутой подъем, и стоило дать лошадям отдышаться. Даже при том, что каждый вел в поводу еще одного коня, все равно были опасения, что при своем темпе они могут загнать животных.
Да и от езды все порядочно заледенели: эта ночь, как и предыдущая, оказалась холодной. Даже половинчатая луна словно выстуживала небо.
Все спешились и начали бродить вокруг лошадей, пытаясь размять затекшие ноги. Риз без особого удивления заметил, что сестры-госпитальеры накинули на себя оба плаща внахлест, образовав этакую палатку. К ним в эту палатку залезла Юдифь, будто птенец, и тотчас же начала щебетать какой-то вздор. На лице Картер застыла почти материнская улыбка; Шоу делала вид, что ей на Юдифь плевать, но Риз почему-то думал, что эта сумасшедшая как-то умудрилась втереться в доверие и к ней. Женщины! Никогда их ему не понять.
Алиенора между тем говорила с Грачом, ничуть не смущаясь присутствием Джона, и говорила не по-женски, яростно и тяжело роняя слова.
— Руквуд, а я ведь понимаю, отчего вы помогаете мне.
— Вот как? — спросил Гарольд, дыша на руки.
Из-за хромоты ему было тяжело ходить, поэтому он стоял и трясся. Риз обнял бы его и постарался бы согреть под своим плащом (или, лучше того, позвал бы Фаско и устроить «шатер» наподобие женского), но во время разговора с Алиенорой сделать этого не мог.