— Она говорит, ее забьют камнями теперь.
— Если бы она его убила, забили бы точно, — пробормотал Грач, поворачивая голову.
Риз проследил за его взглядом.
Побитая жена, хромая и держась за косяк, выглянула на крыльцо. При свете видно стало, что она совсем юна, лет шестнадцати, и что беременность ее пока не так уж и заметна. Ее трясло, но она старалась стоять на ногах.
Ничем она не была похожа на Джессику кроме светлых кос и упрямого подбородка, но…
Риз отвернулся, поглядел на виллана у своих ног.
— Убить его, Руквуд? — обратился он к Грачу.
— Господь нам не велит забирать жизнь, — напряженно произнес тот.
— Можем отвести до Колчестера и сдать на галеры или в сервы, — подал голос Фаско; говорил он на своей испорченной латыни, но сразу сделалось ясно, что английскую речь понимал. — Кто там, милорд, держит судебное право над этой землей — не ваш ли знакомый?..
— На галерах он сам помрет через год, — пожал плечами Риз. — Или раньше. В сервах сбежать может. А с ней вы что собираетесь делать?
Грач поднял взгляд — впервые за время их знакомства неуверенный. Поглядел на избитого мужа у их ног. На женщину на крыльце.
— Предыдущую жену… — спросил он тихо, обращаясь к женщине. — Он свел в могилу?
— Мне так говорили, сэр, — отвечала женщина, не поднимая взгляда от своих босых ног — но без паузы. — Да только я не верила.
— Есть у тебя еще дети?
— Это первый, — она положила руку на живот.
— А у него?
— После той зимы один мальчик остался, Джон…
— И дом с наделом отойдут ему?
— Община налог уплатит, да…
Грач поджал губы, будто думая о чем-то.
— У тебя нет тут родственников?
— Нет, сэр. Я из… из другой деревни.
— А там?
— Тетка была, но Бог ее прибрал после Рождества.
— Тогда собирайся, — велел Грач. — Бери все ценные вещи, которые сможешь унести на себе. Довезу тебя до Колчестера и отдам в услужение. Будешь сыта, бить тебя не будут.
— Спасибо, сэр, — пробормотала женщина, но благодарности или облегчения в ее словах не чувствовалось. Она отняла руку от косяка, потом положила обратно и спросила дрожащим голосом: — А… а с Томом что?
Грач перевел взгляд с виллана на Риза.
Риз только плечами пожал.
— Как поросенка зарезать. Если мы его тут бросим, деревенские похоронят. И делу конец.
Грач поджал губы, сжал челюсти. «Сейчас упрекнет меня за нехристианскую кровожадность и велит мужика связать, — подумал Риз устало. — Ну и Бог с тобой, Грач, не хочешь решать — не надо…»
— Мне не хотелось бы приказывать вам пачкать об него руки, — произнес сэр Гарольд. — Но если это вам…
Риз, не дожидаясь лишних слов, оттянул за волосы голову еще бессознательного виллана, повернул его так, чтобы на Грача не попало, а потом вытащил из-за пояса нож и перерезал негодяю горло.
Интерлюдия 3. О природе видений
Первые несколько месяцев (а то и лет) после бегства из монастыря слились для Гарольда: дни — в бездумное карнавальное шествие с взрывами хохота, с буффонадой и жестокими проделками, ночи — в жуткую мешанину тел и лиц, призрачных или настоящих. Пестрые разноязыкие полуденные страны приняли сбежавшего мальчишку в свои жестковатые, душные, пахнущие чесноком объятия. Гарольд сменил старую рясу на вагантские лохмотья и очертя голову кинулся головой в стихи, вино и безумства — забыть, забыть, лишь бы забыть!
Он не хотел больше видеть по ночам синие распухшие рожи, вываленные языки, вспоротые животы; мужчин, насилующих женщин; женщин, душащих или закапывающих живьем собственных детей. А для этого требовалось засыпать, опьянев, и лучше не одному.
Однажды он попросил напиться у какого-то деревенского дома. Возможно, Гарольд был даже трезв в тот момент; он помнил, что в голове крутились отрывки мутных образов: люди с песьими головами и ртами на животе, кошки с козлиными ногами и козлы с человеческими лицами — то есть обычные картины из тех, что рисуют на полях дорогих книг. Таких фолиантов он навидался в монастыре: его ведь готовили в переписчики.
Гарольд помнил, как лег животом на колодец без бадьи и смотрел вглубь, на колыхающуюся воду и на кружок солнца внизу. Ему виделись там пылающие буквы и нотные знаки невообразимого, адского мотива. Гарольд размышлял, не проще ли разом взять и покончить со всем этим.
Та женщина вынесла ему ковшик, напиться. Взяла за его обожженное, обветренное лицо тонкими шершавыми пальцами, подняла глаза к свету.
«Ты на счастье прошел мимо, подкидыш, — прошептала она, и Гарольд как-то понял ее, хотя местное вульгарное наречье разбирал еще слабо. — Дорога перед тобой лежит долгая, непростая. И любовь, и дружба… ты, дружок, спасешь нашу герцогиню и королеву![12] Только тогда она будет королевой в другой, полуночной земле.[13] Поздно спасешь, не скоро еще…»
12
Алиенора, герцогиня Аквитанская, была тогда женой короля Франции Людовика VII. Позднее вышла замуж за английского короля Генриха II.
13
Полуночной земле — на севере. Север — полночь, юг — полдень, запад — закат, восток — восход.