— Негодяй! — в досаде крикнула она и тут же об этом пожалела.
Портье испуганно охнул, а Сэм схватил ее за ворот и оторвал от пола, заставив смотреть в его страшные карие глаза.
— Еще одно оскорбление, леди, — произнес он ледяным тоном, от которого по спине у Энни побежали мурашки, — и ты отправишься спать в каталажку!
Она боязливо кивнула.
Сэм так резко ее отпустил, что Энни пошатнулась. Он обернулся к портье и положил на стойку золотую монету.
— Хватит болтать, мистер! Мне нужен один номер на ночь. С двумя койками. Ясно?
— Да, сэр.
Раздосадованный человечек поспешно раскрыл книгу регистрации, повернул ее и пододвинул к Сэму.
— И поставьте наших лошадей в конюшню, — добавил Сэм, беря из чернильницы ручку и размашисто расписываясь в книге.
Портье кивнул:
— Я скажу мальчику-конюху, чтобы он присмотрел за вашими лошадьми.
— Премного благодарен.
Получив у портье ключ от номера, Сэм повел Энни на второй этаж. Он отпер третью дверь справа и втолкнул ее в комнату.
Удержав равновесие и метнув испепеляющий взгляд на своего мучителя, Энни осмотрелась. Комната была весьма симпатичной, большой и светлой. Две старомодные железные кровати, покрытые желтыми ситцевыми покрывалами, на окнах — такого же цвета занавески с кружевными оборочками, туалетный столик с белой мраморной столешницей, керамический таз и расписанный розочками кувшин. При других обстоятельствах этот номер показался бы Энни очень милым.
Но не сейчас. Она боялась оставаться наедине с этим страшным человеком и чувствовала себя чертовски неуютно.
Оторвав жадный взгляд от кувшина с водой, она с раздражением заметила, что Сэм внимательно за ней наблюдает.
— Мне… мне надо принять ванну, — пробормотала она.
— Потом, — отозвался он, ставя седельные сумки на стул. — Ты сможешь помыться вечером, а сейчас нам надо немного перекусить и сходить в галантерейный магазин, пока он не закрылся.
— В галантерейный магазин? — с надеждой переспросила она.
Он положил ключ от номера в карман.
— Да. Купим тебе одежду на смену. — Уловив в лице своей пленницы приятное удивление, он оглядел ее грязный костюм и ворчливо добавил: — Нам еще долго ехать до Сентрал-Сити, и потом, не можешь же ты явиться на суд в этих грязных отрепьях.
Щедрость Сэма вызвала в Энни прилив благодарности, который тут же схлынул, стоило ему снова упомянуть о ее несчастной участи.
— Предлагаете мне приодеться перед казнью? Он смолчал.
— Что ж, это справедливо. Вы так быстро меня увезли, что я не успела собрать вещи.
Его темные брови угрожающе сдвинулись.
— Хватит болтать! Если хочешь, можешь пока умыться.
Проникаясь к нему все большей ненавистью, Энни подошла к тазу и в первый момент отпрянула, увидев в зеркале свое отражение — чумазое существо в грязной одежде с обожженным солнцем лицом. Застонав, она смочила полотенце и протерла лицо и руки. Холодная вода приятно освежала иссушенную кожу, но в душе ее кипела обида.
Энни вздохнула. Наверное, она и вправду наговорила лишнего, но ее с детства учили говорить то, что думаешь. Надо отдать ему должное, Сэм избавил ее от ночи в компании гнусных бандитов, однако его наглость была невыносима. Какая женщина не возмутилась бы на ее месте?
Она отошла от таза, и Сэм тотчас занял ее место. Не спуская с нее глаз, он принялся смывать грязь с рук и лица. Энни достала из сумки расческу, расплела косу и попыталась вычесать из густых локонов грязь. Подняв голову, она увидела, что охотник за головами уже умылся и продолжает наблюдать за ней. Он не отводил взгляда, пока она протирала лосьоном обветренное лицо, шею и руки.
Отлично! Ей придется терпеть эту пытку целую ночь. И в то же время она до сих пор трепетала, вспоминая, как нежно он защищал ее во время грозы.
Энни щелчком закрыла сумку и дерзко взглянула на Сэма.
— Пойдем, — сказал он.
— Конечно.
Сэм провел Энни в маленькую гостиничную столовую на первом этаже. Они прошли мимо накрытого скатертью столика, где за ростбифом с картофельным пюре сидела нарядная пара. Женщина в шелковом платье и шляпке с цветами покосилась на их грязные костюмы. Энни заметила, что мужчина сосредоточенно читает «Роки маунтин ньюс». Прищурившись, она увидела дату и содрогнулась — 15 сентября 1885 года!
Итак, она права. Какие-то неведомые силы перенесли ее через столетие. Ну что ж, дорогая Энни, добро пожаловать в 1885 год…
— Что с тобой? — буркнул Сэм.
Она вскинула бровь.
— Неужели вы за меня волнуетесь?
Слегка покраснев, Сэм схватил ее за руку и потащил к угловому столику.
— Ты побледнела, и я решил, что ты из тех слабонервных дамочек, которые чуть что — хлопаются в обморок.
— О, не волнуйтесь, мистер Ноубл! Я в хорошей форме и готова идти на казнь, — откликнулась Энни. — Только голодна как волк.
Так, переругиваясь, они сели за столик. К ним подошла официантка в темном суконном платье, длинном белом фартуке, залитым кофе и мясной подливкой, и несвежем белом чепце.
— Добрый вечер. Что будете заказывать? — Она говорила в нос, как первые поселенцы.
Сэм нахмурился и погладил челюсть.
— Мне кофе, жареный бифштекс и картошку.
— Хорошо. — Официантка обернулась к Энни. — Вам то же самое, мэм?
— Я бы предпочла что-нибудь с меньшим содержанием холестерина, — брезгливо поморщилась Энни. — У вас есть рыба?
Женщина усмехнулась, хлопнув себя по бокам.
— Милочка, вы что, не знаете, где находитесь? Я что-то не видела, чтобы в здешних ручьях водилась форель. Если хотите рыбу, поезжайте в денверский ресторан.
Энни заметила в глазах Сэма такое же веселое удивление.
— А курица? — с надеждой спросила она. Женщина кивнула:
— Я принесу вам курицу с клецками. Кофе будете, мэм?
— Буду, — со вздохом сказала Энни.
После ухода официантки она опять обернулась к Сэму. Несмотря на усталость, выглядел он красавцем. Лицо его заросло щетиной, воротник рубашки из оленьей кожи запылился. Интересно, он тоже захочет помыться в ванне?
Энни прогнала эти мысли. Ее по-прежнему пугала и странно волновала зловещая хмурость Сэма.
— Почему вы такой мрачный? Что случилось?
Он удивленно поднял глаза, и Энни мысленно возликовала: ей удалось застать его врасплох!
— Ничего, — процедил он сквозь зубы.
— Неправда. Вы весь день смотрите волком. Его лицо стало еще более пугающим.
— Я не собираюсь обсуждать с тобой свое настроение, женщина.
Энни раздраженно махнула рукой.
— Впрочем, какое мне дело? Не хотите говорить — не надо!
Он продолжал мрачно молчать. Официантка принесла заказ, и они принялись есть, стараясь не смотреть друг на друга.
Вдруг Сэм хватил кулаком по столу — так сильно, что зазвенела посуда.
— Нет ничего более низкого, чем ударить человека ножом в спину!
От неожиданности Энни подскочила на стуле.
— Простите, что? — взвизгнула она, выронив вилку.
— Что слышала! Только подлецы убивают ножом в спину.
— О чем вы говорите?
— Ты хотела всадить мне нож в спину.
— Где? Когда?
В его карих глазах полыхнул огонь.
— Сегодня утром, после грозы. Энни опешила.
— Я не всаживала вам нож в спину!
— Нет, но собиралась сделать это. Мой отец всегда говорил: «Если хочешь убить человека, прояви благородство и сделай это открыто».
Энни потеряла дар речи. С какой стати он на нее набросился? В чем она провинилась?
И тут она вспомнила: мужчина из XIX века, кодекс чести Дикого Запада. Наверное, в здешних краях убийство ножом в спину считается очень большим оскорблением.
Ну хорошо, а везти на казнь невинную женщину — это благородно?