Они продолжали путь в напряженном молчании. Энни знала, что, сдержав свое слово и оставшись с Сэмом, она рисковала быть казненной. Конечно, это было глупо, но она просто не могла поступить иначе. На ее глазах Сэм снял с дерева перепуганную рысь, чтобы дети священника не плакали. Она не ожидала такой чувствительности от безжалостного охотника за головами. Кому-то это происшествие могло показаться пустяком, но только не Энни.
К полудню ландшафт снова начал меняться. На юго-западе появились крутые холмы, местность сделалась неровной. Замелькали глубокие ущелья и высокие вершины, густые кедровые рощи и массивы столовых гор — все говорило о том, что они достигли подножия Скалистых гор.
Когда они спустились на большую тенистую поляну перед очередным ручьем, Сэм обернулся к Энни.
— Пожалуй, остановимся здесь на ночь. Энни взглянула на небо.
— Вот как? Ты меня удивляешь, Сэм Ноубл. Ведь стемнеет еще не скоро.
— По-моему, это хорошее место для привала, — с нажимом сказал он.
Она натянула поводья.
— Да, но мы могли бы еще ехать и ехать, и ты быстрее доставил бы меня в Сентрал-Сити.
Сэм спешился, решительно подошел к Энни и стащил ее с седла. Его руки легли ей на плечи.
У нее свело живот от его пронизывающего взгляда.
— Я сказал, что мы остановимся здесь.
— Да, конечно, — выдавила из себя Энни.
Он отступил на шаг и сердито бросил:
— Пойду соберу хворост.
Глядя ему вслед, Энни покачала головой и попыталась сосредоточиться. Сэм вел себя очень странно. После того как он спас рысенка, она прониклась к нему еще большей симпатией, чувствуя то же самое и с его стороны. Однако он почти не разговаривал с ней в течение всего дня, хотя было совершенно очевидно, что их влекло друг к другу.
Разложив костер, Сэм сел на валун и стал следить за каждым ее движением.
Энни смущенно кашлянула.
— Если ты не возражаешь, я искупаюсь.
— Сначала подойди сюда.
Его хрипловатый голос еще больше взволновал Энни. Она осторожно приблизилась. Он выбросил вперед руку — длинную и быструю, как змея, — и усадил ее к себе на колени.
— Сэм!
— Погоди! Я хочу тебя кое о чем спросить.
— Я тебя слушаю.
Он взял ее подбородок в свою большую ладонь.
— Сейчас.
Сердце так громко стучало в груди Энни, что она едва различала его слова. Сэм говорил тоном человека, который твердо решил получить свое. Она хотела возмутиться, но он завладел ее губами в страстном поцелуе, и протест превратился в блаженный стон. Она ощутила своими ягодицами его твердую мужскую плоть, и тело ее обмякло.
— Сэм, — проговорила она дрожащим голосом, — кажется, ты сказал, что не будешь этого делать…
— Почему ты так себя ведешь, Энни?
— Как?
— Я весь день мучился над этим вопросом, — продолжал он с чувством. — Помогая детям, я совершенно забыл об осторожности. Почему ты не сбежала? Черт возьми, ведь в твоем распоряжении были обе наши лошади и моя винтовка! Ты могла сделать все, что угодно!
Энни резко вскочила с колен Сэма, задетая его словами.
— Все, что угодно? Сейчас ты опять заговоришь про подлый удар ножом в спину?
Он усмехнулся:
— О чем ты говоришь!
— Ты думаешь, я могла застрелить тебя на глазах у баптистского священника, его жены и четверых ребятишек?
К ее удивлению и досаде, Сэм вдруг рассмеялся.
— О Боже, какая же ты хорошенькая, когда сердишься! Энни растерянно уставилась на него.
— Что? Как ты можешь говорить такие вещи в самый разгар спора? При чем здесь моя внешность?
«При всем», — подумал Сэм, но вслух ничего не сказал, восхищенно глядя в ее сверкающие голубые глаза и на соблазнительно вздымающуюся грудь.
— Нет, я не думаю, что ты могла бы меня застрелить, — заверил он. — Но у тебя было явное преимущество. Так все-таки почему ты не убежала?
Энни посмотрела прямо ему в глаза.
— Считай, что я просто сумасшедшая.
— Это я скоро свихнусь из-за тебя. Она улыбнулась.
— Чему ты радуешься? Энни судорожно вздохнула.
— Может быть, когда ты свихнешься, ты меня отпустишь.
Сэм встал и подошел к ней.
— И не надейся!
Его близость волновала. Энни отвела глаза и закусила дрожащую нижнюю губу.
— Да, ты прав. Твой долг — отправить меня на казнь. Сэм приподнял ее подбородок.
— Признаюсь, мне не слишком хочется увидеть такой результат.
Энни чуть не подпрыгнула.
— Что ты хочешь этим сказать, Сэм? Ты меня совсем запутал.
— А ты запутала меня! Ты ведешь себя не как преступница. И в то же время хочешь, чтобы я поверил в какой-то вздор.
Энни с трудом сдержала колкий ответ.
— Мне понятна твоя растерянность, Сэм. Я и сама растерянна.
Он улыбнулся и ласково провел пальцем по ее губам.
— Неужели?
Она вдруг отпрянула.
— Я, пожалуй… пойду искупаюсь. Этот ручей выглядит весьма заманчиво.
«А ты выглядишь еще заманчивей», — думал Сэм, следя за ее покачивающимися бедрами и изящными округлостями, подсвеченными заходящим солнцем. Да, черт возьми, он растерян, и еще как! Да и внутренний голос только сбивает с толку: то призывает его выполнять свою работу, а то — овладеть этой женщиной и подарить ей шестерых (или восьмерых!) детей. Чтобы не наделать глупостей, надо немедленно успокоиться!
Энни направилась к своей лошади, когда вдруг услышала за спиной громкие щелчки. Испуганно обернувшись, она увидела, что Сэм стоит ярдах в десяти от нее и ловко взмахивает лассо, обматывая себя крупными веревочными кольцами.
Она в недоумении остановилась.
— Что ты делаешь?
— Упражняюсь с лассо! — крикнул он. — Это помогает избавиться от лишней энергии.
— Ты провел целый день в седле, и у тебя еще осталась лишняя энергия? — удивилась Энни.
Сэм в ответ лишь усмехнулся.
На губах Энни появилась понимающая улыбка.
— Наверное, это от растерянности? — подсказала она.
— Да, наверное.
От дальнейших комментариев Энни решила воздержаться. Взяв полотенце и мыло, она зашагала к ручью, продолжая размышлять над словами Сэма. Он сказал, что ему не хочется видеть, как ее казнят. Неужели он все-таки начал испытывать к ней сочувствие? Эта мысль приятно согревала.
Купаясь в ручье, Энни продолжала слышать щелканье веревки. Когда в угасающем свете дня она возвращалась к месту привала, где-то под ногами ей вдруг почудилось зловещее тихое дребезжание.
Гремучая змея! Энни замерла на месте, сердце ее сильно колотилось от страха.
Она только хотела позвать Сэма, как его лассо уже рассекло воздух. В следующую секунду змея слетела с ближайшей скалы, ее голова была крепко затянута веревочной петлей.
Когда змея упала на землю, подбежавший Сэм перерезал ее ножом. Энни передернулась от отвращения.
— Ты цела? — встревоженно спросил он. Она кивнула.
— Ты напугал меня до смерти!
— Если бы тебя укусила змея, было бы гораздо хуже.
— Ты прав, — согласилась Энни, схватившись рукой за сердце. — Но не проще ли было ее застрелить? К чему устраивать этот спектакль?
Он ухмыльнулся.
— Эта гадина уже приготовилась к нападению. Моим первым порывом было спасти тебя, а в руке я держал лассо.
— Понятно, — пробормотала Энни, потом взглянула на обезглавленную змею и невольно отпрянула.
Сэм схватил ее за руку.
— Испугалась? Она тебя не укусила?
Энни покачала головой. Встретив беспомощный взгляд своей пленницы, Сэм крепко прижал к себе ее дрожащее тело.
— Ну-ну, успокойся, — шептал он, поглаживая ее по спине — Змея убита, тебе больше нечего бояться.
Энни вздохнула. После пережитого испуга объятия Сэма казались такими надежными! Только сейчас до нее дошло, что она была на волосок от гибели.
— Значит, она уже приготовилась к нападению? — повторила она.
Сэм слегка отстранился и тронул пальцем кончик ее носа.
— Гремучие змеи любят выползать на закате и греться на теплых камнях. В следующий раз, когда на тебя попытается напасть еще какая-нибудь тварь, я ее застрелю, если тебя это больше устраивает.