Но Яков Михайлович не сердился. Он сказал, что не понимает, как это можно не прибрать за собой.
— Такого человека, — сказал он, — я не стал бы уважать.
И отвернулся, занялся своими делами. Верочка, и отец это видел, моментально собрала разбросанные бумажки.
Милые, добрые существа... Яков Михайлович любил поговорить с детьми, отвечать на их порой неожиданные вопросы. Он не мог без улыбки вспоминать, как в Туруханске Андрей, которому тогда едва исполнилось пять лет, услышал: одного из ссыльных — рослого плечистого дядю — назвали меньшевиком. Сравнив взглядом его с отцом, мальчишка сказал:
— Папа, этого дядю надо бы называть большевиком, а тебя меньшевиком. Он ведь больше тебя.
— Нет, сынка, — возразил отец, — звание большевика даётся не за высокий рост. Это звание надо заслужить в борьбе за свободу.
Большая часть жизни Клавдии Тимофеевны и Якова Михайловича проходила на работе. И их разговоры и помыслы были о тысяче тысяч важных, жизненно необходимых, срочных партийных и государственных дел.
В этом был главный смысл их жизни.
И всё же родители всегда знали, чем заняты целый день, с кем дружат дети. Конечно, прежде всего это была заслуга матери, но и отец старался использовать для общения с ребятами каждую свободную минуту.
В один из поздних вечеров, а скорее, глубокой ночью Свердлов пришёл усталый, и Клавдия Тимофеевна всем своим существом поняла, как вымотал его весь этот длинный день.
Она не стала ни о чём расспрашивать. Он этого не любил — если нужно, скажет сам. И действительно:
— Знаешь, Кадя, я сегодня прямо сам не свой. Всё думаю и думаю... И даже дела не могли до конца отвлечь от мыслей. Я должен, ну просто обязан тебе это сказать...
— Что случилось? — встревожилась жена.
— Случилось не сегодня, а давным-давно.
— Но почему же ты молчал?
— Нет, я говорил, но так редко... Вероятно, ты не обратила внимания.
— Да может ли быть, — уже не выдерживая, воскликнула Клавдия Тимофеевна, — чтобы я... — Она с тревогой посмотрела в его глаза, сейчас почему-то лукавые и даже озорные, и окончательно перестала что-либо понимать.
— Ну что ты, что ты, Кадя!.. Милая моя, понимаешь... Я оч-чень, оч-чень тебя люблю! Вот что целый день-деньской собирался тебе сказать. И еле дождался этой минуты.
Всегда сдержанная, Клавдия Тимофеевна спрятала на его груди голову и чуть внятно прошептала:
— Ну нельзя же так пугать меня. Я не знала, что и подумать...
С недавнего времени поселилась у Свердловых шустрая, смышлёная девушка. Звали её Катей. Приехала она в Москву из Кунцева. Хотя хозяйство Свердловых не столь уж сложное, всё-таки и приготовить поесть, и за детьми присмотреть. И со всеми делами Катя не только справлялась, но и делала с какой-то особой, крестьянской что ли, тщательностью, стараясь, чтоб возвратившись с работы, Клавдия Тимофеевна застала полнейший порядок, чтоб не пришлось ей что-либо переделывать, а, поужинав, могла отдохнуть, почитать.
Свердлов обычно приходил домой поздно. Клавдия Тимофеевна работала в кабинете, а у Кати всегда был наготове самовар. Яков Михайлович прежде всего, извинившись за опоздание, спрашивал:
— Катюша, нет ли у нас чего-нибудь поесть?
И Катя с гордым видом отвечала:
— Как же, имеется, Яков Михайлович.
И так хоть в двенадцать, в час, в три ночи. Он привык к говору Кати, к её хозяйственной деловитости.
Сегодня, как всегда, Яков Михайлович переступил порог квартиры поздней ночью и вдруг услышал:
— Аптекарский ученик Свердлов! А подать сюда «заячьи лодыжки» и «лисий хвост»!
Он... Ну, конечно, он. Володя Лубоцкий! Яков узнает его голос из тысячи других — кажется, нисколько не изменился со времени их мальчишеской клятвы.
В одно мгновение Яков обернулся, обхватил Володю и... стал с ним бороться.
...В ту ночь Свердлов и Загорский долго не ложились спать. Как выяснилось, они много знали друг о друге. Знал Свердлов, что в Нижнем у Володи растёт сынишка, его тоже назвали по партийной кличке отца — Денис.
— Ну хорошо, что приехал, — сказал Свердлов, — отныне никуда больше не умчишься, разве в Нижний за сыном. Как ты смотришь, если я предложу твою кандидатуру на пост секретаря МК? Дел по горло. Людей не хватает — ни опытных партийцев, ни советских работников. Я вот сейчас затеял важное дело — Владимир Ильич одобрил. Создаём школу агитаторов при ВЦИК... Вот прочти, это разослано во все концы Руси великой.