Друг! Значит, поняли, поверили...
Начальник Нижегородского жандармского управления доносил: «За последнее время среди рабочих сормовских заводов, при посредстве интеллигентных агитаторов, вновь организовались рабочие кружки... Организация и деятельность этих кружков вполне соответствует программе, выработанной известным сообществом, именующимся Российской социал-демократической рабочей партией».
Позднее в департамент полиции сообщалось: «...в числе деятельных участников по Сормовской организации состоит и полоцкий мещанин Яков Свердлов».
Глава шестая.
Задание партии
Это было в апреле 1902-го. Якову Свердлову шёл семнадцатый год. Но те, кто впервые знакомился с ним, уже не считали его мальчиком и даже юношей. В чёрной косоворотке и брюках, заправленных в сапоги, он казался не по годам серьёзным. Серьёзность чувствовалась и во взгляде чёрных, острых глаз, и в решительных, уверенных жестах.
Той весной молодёжь Нижнего Новгорода хоронила Бориса Рюрикова, студента Казанского ветеринарного института. Жандармы обвиняли его в сочувствии социал-демократам, арестовали, жестоко поиздевались над ним в тюрьме, выслали в Нижний. Тут его, уже безо всяких улик, арестовали вторично, засадили в одиночную камеру. Здесь и скончался он, замученный тюремщиками.
На похороны Рюрикова революционно настроенная учащаяся молодёжь вышла как на демонстрацию. В её рядах был и Яков Свердлов. Он стал признанным вожаком. Его имя уже хорошо знакомо многим.
Оно было известно и начальнику Нижегородского губернского жандармского управления. По инстанции он доносил: «22 сего апреля, во время похорон скоропостижно умершего и находившегося под особым надзором полиции бывшего студента Бориса Рюрикова на Петропавловском кладбище собралась значительная толпа, причём на гроб умершего были возложены венки с тенденциозными надписями... А при выходе из кладбища отделившаяся от толпы группа людей, преимущественно молодёжи, в числе коих находились поименованные в прилагаемом при сём списке лица, запели песни тенденциозного и даже революционного содержания.
Ввиду сего предлагаю Вашему высокоблагородию приступить к производству по этому поводу расследования, в порядке Положения о государственной охране, для выявления участвующих лиц и степени их виновности в означенном демонстративном проявлении. Генерал-майор Шеманин».
В списке числились: Соколова Лидия, Грацианов Павел, Гурвич Николай, Израилевич Леопольд, Свердлов Яков, Галанен Михаил, Свердлов Вениамин...
А вот из другого документа — полицейского протокола: «Когда священник Тихоновской церкви Троицкий и диякон Рюриков, отец покойного, вышли из квартиры, собравшиеся к выносу взяли гроб с умершим и на руках понесли его на кладбище через Ново-Базарную площадь по Полевой улице... На углу Полевой и Всесвятского пер. брат покойного Николай Рюриков и мещанин Леопольд Израилевич взяли с гроба в руки венки с лентами, снабжёнными надписями: „И ты погиб, не требуя венца“, „Не нужно плакать, а мстить“, „Ты не щадил в борьбе усилий честных, мы не забудем твоей гибели, товарищ“.
...На церковной паперти к дверям были пришиты две-три прокламации за № 10, одна из них была вынута дочерью чиновника Лидией Ивановной Соколовой из кармана, переложена в рукав, а когда её загородил студент Борис Морковин и Свердлов Яков, то она приколола булавками прокламацию к церковной двери около крышки гроба... „Студент-товарищ, мы знаем, за что ты пал, здесь собралась небольшая кучка тебя понимавших и сочувствующих, придёт время, настанет заря свободы, тогда весь русский народ поймёт, за что ты пал“, — говорил студент, развернув предварительно прокламацию и, видимо, заучивший наизусть... Потом пели все присутствующие под мотив „Марсельезы“: „Вставай, поднимайся наш русский народ, вперёд, вперёд...“ Запевалами были братья Яков и Вениамин Свердловы...
С кладбища уходили с „Марсельезой“. Требование — прекратить пение, но толпа не послушалась предупреждения полицейских чинов... и вышла в том же составе, продолжая петь, на Петропавловскую площадь, отказавшись разойтись, крича: „В кучу собирайтесь“. Особенно кричали Гурвич, Моисеев, Михайлов, Грацианов, Борис Морковин, Яков Свердлов, Вениамин Свердлов...»
Финал, как и следовало ожидать, таков: «Основываясь на заключении комиссии, назначенной мной для выяснения участников в беспорядке, имевшем место 22 сего апреля, за демонстративное нарушение порядка и спокойствия в общественном месте подвергнуть аресту: Израилевича, Свердлова, Мияковского, Покровского... на две недели каждого. Подписал: губернатор, генерал-лейтенант Унтербергер».