Хочешь жить — живи. Ричард прикрыл глаза. Отпустил бы. Потому что знал ответ на этот вопрос. Пожалуй, только поэтому он жив до сих пор — ни один матрос «Сан-Октавии» не простил бы предательства, но ни один из них же не ослушался бы приказа капитана.
— Лейтена-ант! — завопил вперёдсмотрящий и ткнул пальцем перед собой. — Она! «Октавия»! Господь всемогущий, царствующий во веки веков!..
— Готовьтесь к бою, матрос, — пробормотал Дик. Ему не хотелось смотреть вперёд, и он посмотрел. «Сан-Октавия» ничуть не изменилась за эти два года, изменилось всё остальное.
***
Вот почему эти матросики показались ему такими смешными! Марсель уже потом узнал, что он чуть не угробил искомых протестантов, переодетых в офицерскую форму. Вопреки собственному приказу, Рокэ грохнул капитана, а Хуан, видимо, расстроился, что капитана грохнул не он, и прирезал ещё парочку. Весело сходили, ничего не скажешь!
— Они нас в кольцо берут, — предупредил Антонио, выныривая из-за правого плеча виконта. Священников уже умыкнули на борт «Сан-Октавии», оставалось вернуться самим. — Вы бы шли обратно, месье виконт, пока плыть не пришлось.
Засвистели пули, и они вдвоём плюхнулись на шканцы рядом с остывающими трупами англичан. Отвернувшись от милейшей, но уже пованивающей компании, Марсель уточнил:
— Где наши?
— Почти все на месте. Хулио нет, — на секунду поджал губы испанец. Жаль! Хороший был парень, и всё равно они потеряли в разы меньше, чем англичане. — Сейчас они перестанут палить, и мы спустимся.
Может, Антонио и спустился, Марсель скорее свалился, неудачно зацепившись за трос. Чёртовы тросы, они тут повсюду, как паутина в лесу. Это не лишило виконта боевого духа, и он осмотрелся повнимательнее: «Генрих» был опустошён подчистую, хотя отсюда он не мог пересчитать весь экипаж, только дикарского вида смуглый юнга и перепуганный кок топтались на палубе с поднятыми руками, не зная, куда деваться.
Дон капитан и старпом обнаружились там же — оба успели переодеться в форму убитых офицеров, а Рокэ ещё и стащил треуголку почившего английского капитана, чьим-то платком стирая с неё кровь.
— Нам тоже присоединяться к маскараду? — поинтересовался Марсель, следуя за своими. Он бы не отказался, если б не одежда мёртвых. Суеверно, но… неприятно.
— Вам возвращаться на «Сан-Октавию», — получив на руки ворох одежды, Валме убедился, что испанцы — черти. Он тут не рубашку Алвы таскать нанимался, а резать англичан! — Вы двое, либо прыгайте в воду, либо сейчас получите пулю в лоб…
На кока угроза подействовала, и он сиганул за борт, чтобы всплыть на каком-нибудь «Камелоте». Маленький смуглокожий парнишка, напротив, бросился к левому борту, в сторону окружаемой «Сан-Октавии». У него в руках что-то мелькнуло, и Марсель с Антонио, не разбирая, что это было, кинулись вдогонку. Мальчишка по-английски явно не говорил, только понимал — кричал он что-то на своём диком языке.
Он успел зашвырнуть на борт испанского судна какой-то мешочек, перед тем как оказаться пойманным. Что это было, никто не разглядел, но Марселю не понравилось, с каким довольным лицом маленький юнга последовал за своим поваром. Вырываясь, он оставил виконту больше синяков, чем тот получил во время боя! Ужас.
— Прыгаем, — кивнув ему на канат, Антонио покинул «Генриха» первым. А свои-то? Обернувшись, Валме обратил внимание, как Хуан и Рокэ спешили к штурвалу. Самое время делать ноги. Уже на «Сан-Октавии» он понял, что происходило на самом деле.
Их явно брали в кольцо, грубо говоря — окружали, насколько позволяла манёвренность английских кораблей, и насчёт меньшинства Марсель был прав, но на самом слабом «Генрихе» они поубивали почти всех, и корабль оказался почти пуст; кто остался на нижних палубах, тот не знал, что наверху за рулём чужие. Впрочем, «чужим» ничего не стоило застращать гребцов одним своим внешним видом… Одежда была нужна для отвлечения внимания, не станут же эти англичане палить по своим! Молясь на штурмана «Сан-Октавии», виконт с восторгом проследил, как захваченный Алвой «Генрих» по мере своих возможностей стремительно меняет курс и идёт наперерез «Этельстану», «Камелоту» и «Тристану и Изольде». Пятое судно, то ли «Эльфийка», то ли как-то там ещё, замешкалось и пропустило всё веселье.
«Сан-Октавия» была свободна, и никакого тебе кольца! Издав торжествующий клич, Марсель хотел было обнять кого-нибудь своего, но все были заняты, а Луиджи как раз оказался за штурвалом. «Генрих» пожертвовал собой, перекрыв дорогу трём из четырёх оставшихся английских кораблей. Им ничего не оставалось, кроме как замешкаться или пойти напролом своему же судну и разбиться!
Вышло немного не так — разбился «Генрих». С ужасающим скрипом поломались мачты, через пробитую носами союзников корму хлынула морская вода. Корабли были задержаны, но в опасности оказались поддельные матросы «Генриха»…
— Что там? — за его плечом возник немного запыхавшийся Луиджи — видимо, отдал штурвал подоспевшим сотоварищам. — «Генрих» потонет, как пить дать…
— А пока остальные будут мешкать, мы уже смоемся отсюда к чёртовой бабушке, — весело договорил Марсель, радуясь про себя подтекстовому каламбуру со словом «смыться». — Только надо наших оттуда выловить…
— Наши-то выберутся, — рассеянно заметил Джильди и как-то странно повёл носом, — а вот что это за дым?
— Дым?
Чёртов малолетний юнга, будь он проклят десять раз и трижды его за ногу! Если в мешочке был порох…
— Только не говори, что мы горим, иначе придётся тонуть, — брякнул Валме. Вот уж чего он никогда не представлял, хотя прекрасно знал, что такое бывает — пожар на корабле. Полыхающее пламя посреди бескрайнего океана! Это абсурд, выглядит великолепно, правда, пока ты не находишься на палубе.
Огонь распространялся быстрее, чем они успевали тушить, и это сильно пугало. Если бы не необходимость зачёрпывать, носить и плескать воду, Марсель бы уже давно перепугался вусмерть, потому что тонуть на горящем корабле — приключение то ещё. Они оторвались, причём неслабо, но в темнеющей воде под темнеющим небом призывно разгоралось пламя, занявшееся, кажется, на средней палубе.
Шлюпки спустили на воду и первым делом отправили туда священников — своих и чужих, пленных. Они могли бы перегрызть друг другу глотки в других обстоятельствах, однако все были слишком напуганы происходящим.
— Месье виконт, давайте вы за ними! — прокричал кто-то ему в ухо.
— Ещё чего! — услышал свой голос Марсель и ужаснулся. — Я помогу тут…
Поможет он! Вот уж когда надо было ноги уносить! Но шлюпка уплыла, а струсить он снова не успел. Ведро, вода, канат, ведро, канат, ведро… Какие-то балласты, какой-то парус не свёрнут и горит… «Сан-Октавии» не жить, пришла в голову противная мысль. Не жить, потому что она уже горит в погребальном костре.
— Они на шлюпке далеко не уплывут, — лучше о шлюпке, чем о собственном страхе. Набиравший рядом воду Джильди покачал головой:
— Далеко и не надо. Помнишь этот ничейный корабль, который никто не распознал? Флаги наши… Это союзники из Нидерландов. Чёрт знает, откуда они тут взялись, но сигналами дали понять, что пришли на помощь.
— Наверное, Его Величество Филипп шепнул на ушко… — Как иначе они могли узнать! Зато теперь понятно, почему Алву не удивило появление стороннего корабля. Что ж, они хотя бы смогут перестраховаться и доплыть до этого судна. Однажды Марсель уже болтался в море в полном одиночестве — и больше не хотел.
Решение об оставлении корабля явно должны были принимать не они, но ни капитан, ни старпом ещё не вернулись, а спасти судно не удавалось никак. Обуглившаяся грот-мачта рухнула, и очередной столп разошедшегося пламени преградил кому-то путь к спасению.
— В воду!
Шлюпок должно было хватить на многих, но отблески огня на волнах не высветили всех, а может, их просто не успели спустить на воду. Не став тратить время на поиски спасительных суден, Валме на пару с Джильди доплыл до дружеского судна сам. На «Славе короля Филиппа» их уже встречали — например, сброшенной верёвочной лестницей и приветственными возгласами на испанском.