Радость из-за того, что он выжил, чувствовалась очень слабо. Убедившись, что испанцы замечательно взаимодействуют сами, а никто из святых отцов не бросился в воду, Марсель с тоской смотрел на умирающую «Сан-Октавию». Ребята не подавали виду, но наверняка им тяжелее в разы. Всего два года виконт провёл на этом корабле, но всё же… Как будто родной дом пылает. Пылает и медленно уходит под воду.
Со стороны сброшенной в воду лестницы послышались голоса. Обернувшись, Валме с искренним облегчением увидел целого Хуана.
— Здорово вы их, — вместо приветствия выдал он, — англичане, небось, передохли от культурного шока.
— Хорошо бы, — как обычно сдержанно отозвался старпом, затем посмотрел по сторонам. — Дон капитан уже поговорил с ними? Насколько я знаю, «Слава» должна была прийти налегке.
— С чего бы это? — немного растерялся Марсель. — Вы разве не вместе прыгали? Его ещё тут нет…
Резко развернувшись к корме, Суавес сощурился на танец огня и воды на месте оконченной баталии и впервые на памяти виконта выругался, причем так забористо, что дрожь взяла.
— Я мог не заметить, — Валме поспешил исправить ошибку, но понял, что это звучит максимально неубедительно. Не заметить Рокэ Алву, хорошая шутка. — Давайте поищем…
Они поискали, но на «Славе» были свои матросы, максимум десяток чужих гребцов и ещё один боцман. Как будто на лёгкую прогулку выбрались, ей-богу, готовые чуть что передать весь кораблик людям с «Сан-Октавии». Идейка ничего, только вот людей недоставало. И ведь не затонули и от голода не померли! Это все испанцы такие самонадеянные или Марселю просто везёт на всяких… нестандартно мыслящих?!
— Странный дым, тебе не кажется? — Луиджи опять вцепился в этот пожар, как будто больше проблем не было! — Нет, ты посмотри. Он очень густой и… оттенок какой-то не такой…
Какой должен быть оттенок у дыма? Просто чтобы не грызть ногти в нарастающей панике, Марсель честно уставился в сторону огня. Да, густой серо-бурый столп казался ещё гуще, чем следовало, и это явно не эффект моря. Зеленоватый оттенок… может, водоросли дают? Или у англичан порох неправильный?
— Любуетесь? — на палубе слева от них оказался край верёвочной лестницы, затем какой-то кулёк, затем дон капитан. Марселя разрывало между желанием обнять и придушить, поэтому он только развёл руками и подобрал свёрток. Внутри оказались бумаги и гитара. Тряхнув мокрыми волосами и стряхнув с себя приставший пепел, Рокэ пояснил: — Решил убедиться, что вы забрали документы, и правильно сделал. Потому что вы не забрали…
— Это всё можно было переписать! — а вот Джильди не растерялся и наехал на капитана. Молодец, Джильди, и пусть земля тебе будет пухом. — Вы зачем полезли?!
— Не факт, что журналы и карты сгорели бы дотла, а англичане иногда тяготеют к чужому имуществу. Мне напомнить, что бумаги были на вашей совести, боцман?
— А если бы вы сгорели? — не сдавался Луиджи, пропустив мимо ушей справедливые упрёки.
— Превратился бы в горстку испанского пепла. Прекращайте истерику, — на фоне удаляющегося трещавшего пламени негромкий голос Алвы оказался влиятельнее раза в два. Или в три, потому что Марселю тоже захотелось прекратить даже не начинаемую им истерику. — Или отнесите гитару Хуану, будете проклинать меня вдвоём, если он ещё не начал.
— Он начал, — встрял Марсель. — Красиво получилось.
— Да, может быть… — казалось, Рокэ не собирался нести дальнейшую ответственность за бумажки, и виконт собрал их в неаккуратную стопочку в ожидании поручений. Поручений не последовало — дон капитан ничего не заметил и не сказал, глядя только на исчезающую в густом неправильном дыму мачту «Сан-Октавии». — Душно, тебе не кажется?
— Немного… — Они отплыли от огня и порохового дыма, воздух стал чище и свежее в несколько раз, но спорить было не с руки — душно так душно. — Эти, местные, без капитана приплыли. Так надо?
— Значит, надо. Отнеси это в каюту.
— Знал бы я, где она… Тут ещё и не видно ни черта!
Не видно так не видно, сориентироваться на этом судне в разы проще, чем среди горящих стен родного корабля. Несколько ожогов на руках — это ерунда, вот дым оказался слишком едким, или это что-то ещё? Перебираясь через тросы и канаты и тыкаясь в незнакомые мачты, Марсель наконец набрёл на нужную дверь. Расположена там же, где на «Сан-Октавии», и от этого едва не защипало в глазах.
— Милости прошу, — пробормотал виконт, свободной от бумаг рукой толкая дверь. — О, тут и свет уже зажгли! Молодцы какие…
Свет зажгли, только всё равно темно. Такое же странное чувство, как качка при полном штиле. Нет… Посветлело. Это не в каюте полумрак, а у тебя в глазах.
— Брось на стол, потом разберёмся, — велел Алва, оттягивая ворот намокшей рубахи и слегка морщась. Виконт честно грохнул документы на столешницу. Здесь никакого дыма, пора бы о нём забыть — значит, что-то не так. Воздуха катастрофически мало. Окинув взглядом стены, Марсель уточнил:
— Может, карты сразу повесить? Они как-то о дизайне не позаботились, тут как в тюрьме. На «Сан-Октавии» было уютно… — Ну вот, самое время сыпать соль на раны! Молодец, и перед кем? Сориентировавшись, Валме обратил внимание на оставленное на столе письмо в запечатанном конверте. — А, тут нам привет оставили…
Рокэ со второго раза сломал печать, и удержаться было невозможно — Марсель привстал на цыпочках и сунул нос в испанский текст, благо его до сих пор не выгнали. Буквы плывут перед глазами, и это явно не означает ничего хорошего. И не прочесть… Почерк вполне себе чёткий, по-дворянски вычурный, и от него веяло чем-то опасным.
— Прелесть-то какая, — воскликнул виконт, вчитываясь в послание. — Мои братья только однажды на скакуна раскошелились, а тут — корабль… И если ему всё равно, куда, может, доплывём-таки до Плимута? Всё равно придётся где-то якорь бросить.
Очень удачно, спасибо — некоторые виды любопытства приходятся к месту. Значит, «Славу» перекупил Рубен, больше некому, только вопреки желанию Его Величества отправил в море без себя. Ещё одна замечательная новость — помимо той, что ты до сих пор не умер. Рокэ не ответил, молча вернув письмо на стол, и Марселю стало неловко — вот всё-таки не сравняешь себя с породнившимся экипажем! Никто с «Сан-Октавии» словом не обмолвился о затонувшем корабле, но по лицам видно, что испанцам нелегко расставаться с этим судном. И чего ты хотел, приставая к его капитану?! Давно надо было извиниться и оставить в покое…
— Я пойду, пожалуй…
Тонуть было бы проще, когда тонешь, тянешься к поверхности. Ты уже на поверхности, только это никак не помогает. Рёбра не сломаны, но что за боль в груди? И почему за выдохом ничего нет? Свечи снова гаснут…
Можно в одиночестве погрустить на палубе, можно выпить — выпивку-то они догадались привезти? Валме вздрогнул и обернулся на стук и грохот. Если упавший стул на корабле — это нормально, то упавший Алва — вообще нет.
— Рокэ?!
Шаги возвращаются, качка и свет — тоже. Возвращается всё, кроме воздуха и надежды. Не совсем соображая, что происходит, Марсель в нарастающем страхе потряс Алву за плечи. Дон капитан ни на что не реагировал, и впору было звать на помощь, только отойти страшно — во всяком случае до тех пор, пока он не убедится, что Рокэ хотя бы дышит. Дальше — темнота…
========== 9. «Зелёная гниль» ==========
1587
Благодаря устьям рек Плим и Тамар, Плимут сам по себе был тихой гаванью, защищённой от сильных волнений и штормов. То ли этот факт, то ли необходимость бежать на юг повлекла за собой появление порта — Луиджи не запомнил, в голове и так приходилось держать много вещей одновременно. Например, необходимо было помнить, что ты — бродяга с торгового корабля, а не корсар на службе испанского короля, что мэр этого города уже несколько лет — сэр Фрэнсис Дрейк собственной персоной, и хулить его не надо, даже и случайно. И ещё надо прокручивать в голове, что старуха уже сказала, а что — ещё нет, потому что это может оказаться важно.
Опыта общения с полоумными цыганками, гадалками и попрошайками у Джильди не было. Могло бы и не быть, если бы ему не показалось, что Гарра упомянула «злой дым». Вообще-то боцман не собирался отходить далеко от «Славы короля Филиппа», скромно пришвартованной в самом дальнем закутке порта рядом с другими купцами с материка, но он услышал пару фраз совершенно случайно, поплёлся вдоль берега за смутной компанией и теперь терпеливо слушал эту бабку. Гарра говорила много и непонятно, сшамкивая слова причудливым образом, но Луиджи понимал, старался понимать. Откуда она хоть родом? Акцент совершенно уродливый.