В общем, тоска зелёная. Драить палубу по доброй воле или делать то же самое под вечной угрозой утопления? Марсель привык беззлобно ворчать на эти убийственные шуточки, но прямо сейчас ему очень хотелось услышать это «утоплю». Ну или что-нибудь новенькое, без разницы.
— Ставьте сюда, — боцман «Славы» разбирался с товаром, от которого действительно несло маслом, мылом и ещё каким-то сыром. Родненький запах поверг виконта в ужас, и он поспешил отойти. Сейчас бы ещё родину припомнить! Только этого не хватало.
— Почему тут моряков так мало? — заинтересовался Марсель. — Мы так далеко утопали от порта?
— Нет, ты прав, — тут же насторожился Луиджи. — Простите, мы здесь больше не нужны? Надо у кого-нибудь спросить, что за затишье такое…
— Думал, вы уже знаете, — пожал плечами боцман. Но расспросить его не удалось, подлетели первые покупатели.
Никто из торгующих доверия не внушал, а покупатели были слишком заняты для праздной болтовни — они покупали. Лучше всего было узнать новости в порту. Сориентировавшись в улочках-переулочках, а в основном — идя на запах моря, они выбрались на пристань. Луиджи косился на каждую старую попрошайку, чем основательно достал.
— Мы ей заплатили, успокойся, — не выдержал Валме. — Если твоё сердце не выдерживает разлуки, оставайся тут и жди…
— Да ну тебя, — обиженно забубнил Джильди, но Марсель уже не слушал — впереди показались какие-то местные матросы. — Тебе не кажется, что она могла бы взять побольше? В конце концов, жизнь спасли… тем более… Марсель, стой! Ты вообще не забыл, что мы с ними воюем?!
Забыл, если честно, но какая разница? Виконт уже подлетал к какому-то кораблику. Боевой, похоже, должен знать, какие в мире политические новости…
Краба вам всем в ноздрю, это же чёртов «Камелот»!
— Вот поэтому я и говорил, — голосом совести завершил монолог Луиджи. — Пойдём отсюда.
— Иди, — Марсель ещё не закончил думать мысль, но губы уже растянулись в улыбке. — Если хочешь… Я не испанец, Луиджи. Я с ними пять лет из дома торговал.
— И что? — боцман явно был не в восторге от затеи, которая ещё, в общем-то, не сформировалась. — Знаешь, нам сейчас рисковать не надо…
Спорный вопрос! С одной стороны, тише едешь — дальше будешь, а с другой — куда все из порта подевались? Кораблей-то значительно меньше стало. Да и вообще, кто-то на этом судне должен рисковать, пока Алва отсыпается.
— Ты просто спрашиваешь и уходишь, — продолжал нагнетать Луиджи, — и вообще, не сбейся на испанский…
— Сбиться на испанский я могу, только когда пою, — повертев головой, виконт отыскал самого безобидного на первый взгляд члена команды, который, к тому же, стоял поодаль. — Вот, смотри, ребёнок же. Даже если бросится на нас с ножом, вреда особого не будет.
— Ну, знаешь…
Знал, и знал преотлично, только не подумал, что такое возможно. Тогда в голове была только цель — выяснить, куда все делись, ещё одна маленькая цель, немного коварная, хотя это как получится. Ну и отменный костюмчик, который возрождал в Марселе болтливого дворянина и отводил от него всевозможные подозрения.
— Простите нас, господа… — Английская речь — противная, как сами англичане, но ему можно, он вообще француз. Господа простили и обернулись, а намеченный целью допроса парнишка оказался крайним, и виконт пошёл в атаку. Убедившись, что представлениями, погодой, торговлей и хвалой великой Англии он добился расположения собеседника и вообще сбил его с ног своим нахальством, Марсель услышал в ответ:
— Вы правы, сударь, погода могла быть и получше… ну, здесь всегда так…. Разрешите представиться, лейтенант королевского флота Ричард Окделл.
***
— Разрешите представиться, лейтенант королевского флота Ричард Окделл.
Луиджи чуть не упал, хорошо, что Марсель притянул к себе всё внимание, включая окрестных чаек. Первой мыслью было, что про «королевский» флот ребёнок загнул: уж что-что, а ваш побитый жизнью «Камелот» явно посылали в дело только при крайней необходимости! Но если исходить из того, что все суда здесь принадлежат королеве…
Да к чёрту королеву. Джильди как мог внимательно рассмотрел Окделла. Маленькому предателю должно было быть семнадцать, что ж, на них он и выглядел. Пареньку неудобно в дурацкой английской форме, но он явно ею гордится. Тёмно-русые волосы, серые глаза… Нет, без сомнений, это он. Луиджи бы прошёл мимо, если бы не имя, будь он один — вряд ли бы заговорил, но, чтобы остановить Валме, нужно быть Алвой. И то неточно.
— Ну что же, будем знакомы, лейтенант, — сладким голосом сказал виконт и протянул руку. Чего?! Луиджи с плохо скрываемой неприязнью посмотрел на это рукопожатие, сделав вид, что он тут, конечно, при торговле, но подходить ближе не собирается. А Марсель то ли что-то забыл, то ли… нет, он не мог забыть это имя, кто-то да произносил! Не совсем понимая, что к чему, Джильди в лёгком замешательстве пригляделся к виконту и оторопел.
— Так что вы хотели узнать? — вежливо спросил ребёнок. Похоже, Окделл ничего не заметил, но таких галлюцинаций не бывает… — Надеюсь, смогу помочь.
— Конечно, сможете! — Марсель мог бы говорить таким вкрадчивым и заискивающим тоном два года назад, никак не теперь. Во всяком случае, от обилия сладости в его голосе сейчас хотелось выпить чего-нибудь горького и прополоскать рот. — Вы же отменный моряк. О, нет, не надо смущаться, лейтенант — я прекрасно знаю, что таких молодых матросов и то не всегда берут на борт, а вы уже при звании!
Лесть работала на каждом, и Окделл повёлся, почему бы ему не повестись. Лицо парнишки говорило куда больше, чем язык.
— Д-допустим, — тряхнул головой он, — но всё-таки…
— Не надо стесняться! — Валме на заговаривании зубов не остановился, он подхватил Ричарда под локоть и потащил куда-то в сторону, продолжая разговор. Боцман не скрипел зубами только потому, что был ошеломлён. — Вы ведь наверняка плаваете, простите, выходите в море с самого детства? Иначе бы не дослужились до лейтенанта в столь скором времени! Не расскажете ли нам, приезжим путникам, о своём опыте? Уверен, вам есть, чем похвастать…
И тут на Луиджи свалилось тяжёлое и вместе с тем светлое осознание происходящего. Во-первых, он недооценил память Марселя. Во-вторых, он недооценил Марселя. Валме не только прекрасно знал, с кем разговаривает, он ещё и делал это специально. Все эти заискивания и «лейтенанты» в его речи… И насколько же убедительно!
Пока Окделл мучительно морщился, вероятно, припоминая свою морскую биографию, Джильди ещё раз украдкой глянул на своего болтливого спутника. Нет, не показалось. И лучше бы показалось. Марсель мог петь, шутить, дурачиться и спьяну читать стихи, мог орать на попавшуюся в супе водоросль и фамильярничать с Алвой, но сейчас он выглядел совершенно другим человеком, которому недоступны все эти простые человеческие забавы и чувство юмора вообще. Болтливая наивность, лесть и простодушная прямота — это одно, а взгляд — это другое. Примерно такие ледяные, решительные и абсолютно лишённые сочувствия глаза были у Рокэ и Хуана, когда они заносили клинок над англичанами.
— Это долгая история, — наконец нашёлся лейтенант, явно чувствуя себя не в своей тарелке. — А мы скоро отплываем. К сожалению, не успели с основной эскадрой сэра Дрейка, но…
— Уверен, у вас долгая и богатая история, лейтенант, — заверил его Марсель. Разумеется, специально… — А что случилось? Снова в путь за добычей?