Луиджи посмеялся за компанию, довод был действительно под стать Валме, но до конца не поверил. Вообще не поверил, только как это докажешь? Остаётся только отшучиваться и верить, а в глубине души — радоваться. Делать одно, а иметь в виду другое, как похоже на дона капитана.
На верхней палубе они буквально столкнулись с Хуаном: старпом немного спал на ходу, но отказывался это признавать. Конечно, попробуй приглядывать за чужим судном и своим капитаном… Суавес вежливо и решительно отказывался от помощи, да и вообще не хотел кому-либо доверять присматривать за Рокэ, однако такими темпами можно и свалиться.
— Доброе утро, — брякнул Марсель и тут же добавил: — Ладно, это было не смешно…
— Доброе, — устало кивнул старпом. — Я вас искал обоих, но, кажется, уже не надо… Выяснили что-нибудь?
— Куча новостей, — сообщил Луиджи, — и проданное мыло. Если это важно.
— Важно всё. Соберитесь с мыслями и докладывайте, — Хуан кивнул в сторону капитанской каюты, и Луиджи не мог припомнить случая, когда приглашение туда доставляло ему большую радость, чем сейчас. — И ещё, месье виконт…
Воистину, сегодня день чудес. Внимательно, но без былой неприязни посмотрев на Марселя, старпом добавил:
— Если дон капитан не будет возражать, я бы вас попросил…
— О, да конечно! — радостно перебил его Валме. — С удовольствием проторчу пару ночей в капитанской каюте, но только при условии, что вы ляжете спать. А то зачем нам второй ходячий труп? Правильно, это весьма… непродуктивно. Пойдём докладывать, Луиджи.
Комментарий к 10. «Лейтенант»
* в апреле-мае 1587 года Фрэнсис Дрейк нанёс упреждающий удар на испанскую базу в Кадисе, тем самым отсрочив на целый год выступление Армады. Атака вышла полной неожиданностью для испанцев. В общем-то, изначально он её не планировал, но я предупреждала, что реалии нервно курят в сторонке хд
========== 11. «Альбасете» ==========
♬ Benise — Moonlight Sonata / Adagio
1587
— Погода пасмурная, рисовать я разучился, а ещё надо как-то решать гору проблем, — оптимистично доложил обстановку Марсель.
— У нас какие-то проблемы? — поинтересовался умирающий капитан затонувшего корабля, и Валме захотелось его стукнуть.
— Да так, самую малость! Мы же не можем вечно просидеть на чужом судне. Или можем?
— Кто ж нам запретит, — пожал плечами Рокэ, сидя в кровати и весьма придирчиво рассматривая обновлённые карты. — Изначальному владельцу «Славы» явно безразлично, что я с ним сделаю дальше. Могу даже принести в жертву какому-нибудь морскому богу, дабы убедиться в его существовании…
— «Сан-Октавию» принесли уже, хватит топиться, — может, это было бестактно, но Марселю ну очень не нравилось, как оценивали его художество. Вообще это было несправедливо — виконт писал, а не рисовал, и вот, пожалуйста, усадили вырисовывать какие-то дальние берега, которых он в жизни не видел.
— Действительно, хватит. Если ты пришёл сообщить какую-нибудь гадость, лучше не откладывай.
И зачем откладывать, раз и так всё на лице написано? Может, вообще сам догадаешься?.. Марсель из кресла уставился на дона капитана. Можно было подумать, что Алва просто прилёг отдохнуть, если не знать, что он чуть не умер.
— Я жду.
— Дрейк пошёл на Кадис, — аж голос подвёл, насколько эта новость была неприятной. Виконт рассчитывал, что Рокэ максимум приподнимет бровь, но он не сделал даже этого.
— Ничего неожиданного… Я предупреждал короля, что это может прийти в голову нашему дорогому пирату. Либо Его Величество усилил охрану и бдительность, либо нет.
— И что, будем сидеть и ждать? Мы ещё можем их догнать!..
— Скажи на милость, где ты услышал «сидеть» или «ждать»? — осведомился Алва будничным тоном, но почему-то захотелось прикусить себе язык и прилюдно извиниться. — Я не закончил… Дрейк вышел и пусть идёт, ни на него, ни на флот Филиппа мы повлиять уже не можем — если исходить из того, что мы могли. Этот налёт меньше всего похож на запланированный, есть вероятность, что некоторые суда сыграют роль разведки или приманки, и, когда они убедятся, что путь свободен… — Рокэ оборвал сам себя и ненадолго закрыл глаза. — Прошу прощения… Тогда к ним присоединится резерв. Это всего лишь предположение, но на месте англичан было бы разумно перестраховаться. Если мы с ними совпали во мнениях, подождём немного в порту и выйдем следом, чтобы задержать чужое подкрепление. Если нет, возвращаться надо в любом случае, и будем надеяться, что мы застанем дома всё-таки дом, а не его останки.
— В таком случае королю Филиппу тоже стоило подстелить соломки, разве нет? Тем более, раз ты ему говорил.
— Я-то говорил, но король традиционно слушает три источника — своих грандов, свою логику и своего Бога. Было бы неплохо немного изменить порядок, однако в Филиппе слишком много религиозности… Я имею в виду ту религиозность, которая переходит границы разумного.
— Это я заметил, — Марсель припомнил католическую экспансию Филиппа, почти такую же насильственную, как влияние противостоящих ему протестантов.
— Не заметить было бы трудно. Иногда мне кажется, что он реинкарнация какого-нибудь инквизитора, только с короной и большим количеством подданных. И всё равно, молиться перед едой и заставлять грандов цитировать Библию — это одно, а надеяться на Бога и делать его своим щитом — другое, — на родине Марсель наслушался самых разных мнений о вере, но все они сводились к тому, что Господь существует и он всегда прав. За время плавания с испанцами ему не удалось вытянуть из матросов ни слова об этом, но ребята всё-таки верили, в то время как их капитан отпускал еретические шуточки на завтрак, обед и ужин и отмахивался от серьёзных вопросов. Сегодня, видимо, передумал. — Когда я в первый раз столкнулся с англичанами, которые так же яро крестились, как махали шпагой мои соотечественники, появилась одна мысль — вера всего лишь щит для слабых, кто не может полагаться на свои силы и поэтому обращается к силам высшим. К сожалению, теория быстро сломалась.
— Почему? — удивился виконт. — По-моему, в большинстве случаев…
— В большинстве, — подчеркнул Алва, — так и есть, особенно на войне. Но у каждого правила, выглядящего весьма прилично, есть исключения, и это обижает правило… Например, тот же король. В первую очередь он.
— Ваш монарх не производит впечатление слабого человека.
— Потому что он сильный человек, и в этом загвоздка. В Филиппе стали на десятерых мужчин, и при этом он всегда держит в одной руке Библию, даже если в другой лежит меч. Вот и попробуй его пойми…
— Ну, думаю, он тебя тоже не понимает, — утешительно брякнул Марсель, вызвав подобие усмешки:
— Он так говорит. Впрочем, тут дело в другом — если бы король знал, как я отношусь к его обожаемому Господу, избавился бы от меня быстрее, чем от брата.
— Но почему? — полюбопытствовал Марсель, не подумав, что ответ — искренний ответ — может вырвать из-под ног землю или как-то ещё изменить его жизнь. В общем-то, всё, что можно было вырвать у виконта из-под ног, было уже успешно вырвано тем же Алвой, куда уж дальше-то?
— Это надолго, — поморщился Рокэ, — очень надолго. Если вкратце, у меня нет ни одной причины верить, что какие-то неведомые силы способны сделать больше, чем я сам: хоть для меня самого, хоть для моей страны.
— Поэтому вы ходите и бьёте пиратов их же оружием…
— …ведь боженька не сойдёт с небес и не срубит голову Дракона каким-нибудь праведным мечом. Тебе всё понятно?
— Так точно, — оттарабанил матрос-виконт. — Мы немного сидим тут, а затем плывём туда. О, хочешь расскажу, как мы с Луиджи знакомились с англичанами?
— Нет, я хочу спать, и желательно в тишине.
— Погоди, — растерялся Марсель, едва набрав воздуха для красочной тирады. — Нет, то есть, спи, конечно…
— Ну спасибо, что разрешил, — меланхолично ответил дон капитан, отворачиваясь к стене. — Кстати, вы так старались вернуть меня к бренной жизни, что едва не разорвали грудную клетку? Этого раньше не было.