Когда всё кончилось — или почти кончилось, — он выбежал обратно, наверх, свесившись через борт и внезапно жалея об этом. Картина победы оказалась совсем не такой, как думал Ричард…
Развороченный кадисский порт, затопленная кровью бухта. Со скал непролитыми слезами тоже стекает кровь… Перевёрнутые, утонувшие, расколоченные до последних досок корабли, исчезающие в соли и дыму. На берегу переполох, запоздалое подкрепление ни черта не видит в затянувшей воздух боли и смерти, кто-то кричит, кто-то стонет, кто-то рыдает. Атака и вправду вышла неожиданной, но знал ли сэр Дрейк, что это будет так ужасно?!
Солнце никак не садилось, и кровь на воде багровела ярче, чем всегда. Дика замутило.
— Победа! — хрипло гаркнул кто-то свой, и многие подхватили его клич. Теперь — отходим, теперь — выжидаем… Пришло время грабить несостоявшуюся Армаду, кто-то схватил Ричарда за локоть, потащив за собой, и Ричард побежал, думая совершенно о другом.
Наши враги — такие же люди, как и мы…
Война есть война, всё просто и понятно, но в Кадисе их не ждали. Их вообще нигде не ждали, уж точно не сейчас! Нападение из-за угла… удар в спину…
И это тоже месть — месть за то, что испанцы ещё не успели совершить.
«Справедливо ли это?..»
Око за око, жизнь за жизнь, отец тоже удара не ждал. Или не ждал, но догадывался, потому и не хотел брать Дикона с собой, но нет ничего хуже, чем начать сомневаться в том, во что верил долгие годы. Лейтенант спрыгнул вслед за остальными на одно из расснащенных суден: сэр Дрейк приказал увести их в качестве трофея. На самом же деле, хватали куда больше, в ход шло и оружие, и боеприпасы, кто-то драл парусину, кто-то откровенно разбойничал, выдирая доски. В этом хаосе было трудно разобрать, кто действует по приказу, а кто — нет, да где он вообще, этот приказ?! Грабить — значит грабить, пират есть пират, этого у адмирала не отнять, будь он хоть тысячу раз лордом.
— Каковы ножички! — восхитился кто-то одноухий, копаясь в сундуке с оружием. Присмотревшись, Ричард догадался, что грабитель имеет в виду.
— Альбасетские тонкие кинжалы, — пояснил Дик, ловя подброшенный моряком клинок. — Вы больше нигде таких не увидите.
Не считая того, что у меня в ножнах. Пальцы прошлись по рукоятке — гладкая, за исключением скромного вензеля в уголке. Уникален ли узор? Уже не узнать…
— А вы в оружии знаете, лейтенант, — и спасибо, что на этом всё, иначе бы начались расспросы. Ричард остался один на один с испанской сталью, потом решил, что грабежи гораздо лучше, и полез на следующее судно.
***
As far as you can see and beyond we rule
Come join the crew, come join the crew,
The tales of our ship, they are calling out to you.
Теперь он с эскадрой, конвоирующей награбленное домой… Те, кто остался, собирались продолжать погромы. Ричард силился понять, зачем сэру Дрейку нужно больше, чем он уже захватил, но с такими вопросами тут ни к кому не пристанешь. И не надо — сиди на сундуках с чужим золотом и оружием, поминай немногочисленных павших, смейся над далёкими запоздалыми залпами испанских пушек и пей, пока глотку не разорвёт от количества спиртного, а в глазах не померкнет окончательно.
Join in, we’ll have a laugh at the gallows pole
And take their gold, and take their gold!
Ребята пели по-английски, у Дика навязли в ушах испанские словечки. Только что их кричали им вслед. Ничего лестного, но этот язык… Пугающий и прекрасный одновременно. Когда люди учатся говорить на чужом языке, это звучит и выглядит странно, но дон Рокэ вообще ничего не боялся, какая ерунда — показаться странным… Английский с испанским акцентом — мягкое игривое «эль», рычание, дразнившее британскую ленивую гортанность, «с» вместо «з».
And we will live forever
Throughout the stories told…
***
А флагов всё не было, как и берегов. В том, что они опоздали, Луиджи не сомневался — другой вопрос, зачем они тогда спешат. Давать реванш целой эскадре в составе одного корабля, да и то неполном, перебор даже для Алвы, но на «Славе» всё было как обычно — чисти палубу, греби веслом, точи ножи и не жалуйся, в любую минуту начнём палить. Зачем, по кому? За исключением пары невнятных суден, быстро отставших и толком не причинивших никакого вреда, им никто и не попадался.
Но в море явно было неспокойно. Волны будто жаловались на грядущую беду… А вернее, на беду случившуюся, пессимистично поправил себя Джильди. Можно было до последнего верить, что Кадис защищён надёжно, но ему в это не верилось. Совсем.
Другое дело, что нельзя настраиваться на поражение, что бы тебя впереди ни ожидало. Особенно если ожидает что-то, о чём знает только дон капитан. Или тоже не знает, а полагается… С него станется, а остальным что делать?! Луиджи понимал, что это глупость несусветная, но молиться при Рокэ стало как-то неудобно…
— Судно на юго-западе!
Одно ли? Без подзорной трубы даже точки не видать. Похоже, им в любом случае не жить, а он пообещал дочке рыбака, что обязательно вернётся. Вот так случайные обещания вспоминаются в самый неподходящий момент.
— Тяжело идёт, — заметил Пако, возникая за правым плечом боцмана. — Гружёный…
— Испанскими вещичками, — мрачно вздохнул Луиджи. Они близко, в паре дней от цели, а навстречу плывут развесёлые враги, по частям развозящие груз. Какая, как говорится…
— Прелесть, — закончил его мысль Марсель, нарисовываясь слева. — Я, пока не похудел, так же выглядел?
— Ну что вы, месье виконт!
Не в силах слушать и смотреть, как похудевший месье виконт и развеселившиеся испанцы балуют друг друга шутками, Джильди потащился к дону капитану. Боевое настроение — это хорошо, но он сдохнет прямо здесь и сейчас, если не убедится, что у Алвы есть план.
Обычно плана нет, но чем чёрт не шутит.
Каюта нараспашку, и всё равно занято — то ли старпом Суавес докладывает, то ли просто Хуан пытается что-то донести. Второе предприятие изначально безнадёжно, а Луиджи не уйдёт, пока не добьётся хоть чего-нибудь.
— Потому что вы всё равно махнёте рукой на предосторожность и полезете в первых рядах, — заметив тень в углу, Хуан осёкся, но ненадолго. — Что бы вы ни задумали…
— Благо я пока ничего не задумал, — вежливо перебил Рокэ, разрушив все надежды Луиджи, — не расстраивайся и не выдумывай всякую чушь, если так будет понятнее — ересь. Потому что, как ты совершенно верно заметил, я полезу, и ты полезешь следом за мной, что по-прежнему не обсуждается.
— Вы не…
— За работу, старпом.
Джильди без затруднений догадался, что тут творилось — единственный вариант, при котором Хуан мог бы пойти против слова господина, это тот, при котором господину угрожает какая-нибудь опасность. В большинстве случаев этой опасностью являлся сам дон капитан, и вот что хочешь, то с ним и делай.
— А вас что в этой жизни не устраивает? — осведомился Алва. Боцман меланхолически вздохнул, посмотрев на залихватски нацепленную капитанскую треуголку и её неугомонного обладателя. Рокэ, как обычно, никого не слушает и отмахивается от недавней лихорадки. Что ж, Марсель хотя бы попытался!
— Ну, главное я уже услышал…
— Не судите опрометчиво, Джильди: пока вы печально стояли в углу, я уже всё придумал. Решение лежало на поверхности, просто нужны были чьи-то задумчивые глаза, вроде ваших, например… Займитесь флагом, а затем — собой, вы должны быть в максимально неприличном виде.
— Неприличном? — он только переспросил, а губы уже растягивались в ухмылке. Действительно — решение на поверхности.
— Если вы вдруг запамятовали… — Рокэ подмигнул и вытащил из сундука чёрный пиратский флаг. — Самое время вернуться к истокам.
Комментарий к 14. «And we will live forever»
* набег, он же налёт, он же рейд Дрейка на Кадис состоялся весной 1587 года. В окружении разнообразных статей на эту тему я убедилась, что задумывал ли сэр Дрейк туды плыть или нет, известно лишь одному сэру Дрейку, но надругательство над реалиями было указано ещё в шапке. Испанцы действительно про…играли сражение, если это можно было назвать сражением: строящиеся корабли разорены или угнаны, готовность Армады отсрочена ещё на целый год, а Филипп в праведном гневе, и его можно понять;