— Именем Господа, остановитесь! — зычно воззвал капитан. Интересно, что сказал бы на его месте сэр Дрейк? — Мы не знаем, кто вы и откуда, — конечно, мы только делаем вид. — Наше дело правое, мы выполняем приказ своего адмирала.
Никто не шевельнулся и не изменился в лице. Дик неосознанно повернул голову влево. Дон Рокэ был капитаном и без отмеченной треуголки, но вот он в ней…
— Именем короля, — Рокэ Алва поднял сверкающую шпагу и улыбнулся. — Мы всего лишь грабим награбленное. На абордаж, «Сан-Октавия»!
***
Наверняка воры-неприятели сбиты с толку ответом дона капитана. Ещё бы, на чистом английском! Хуан изначально не собирался учить язык врага, но сначала в руки попался латинский, затем почему-то итальянский, затем — ещё более итальянский Луиджи Джильди, ну, а понимать по-английски стало вынужденной необходимостью из-за военного времени. Рокэ тоже говорил, что никого не удивит акцент у испанских пиратов, но ответ кроется в вопросе: не удивит. Зато теперь у всех на «Сьюзен» отпали челюсти, а пока они думают, мы уже нападём.
Жаль, конечно, кораблей им не достать… Одно появление гружёной «Сьюзен», принадлежащей то ли Левантийской компании, то ли инвесторам из западных британских графств, означало поражение Кадиса. Возможно, подкрепление успело, возможно — нет. Придётся на время отречься от мыслей о родине и забрать всё, что принадлежит им по праву.
Что же вы утащили, дорогие англичане? Пока остальные отвлечены (и отвлекают) перестрелкой, можно спуститься и подняться по переброшенному канату. Кто-то должен пойти первым, и слава Богу, что Рокэ решил сначала продырявить английского боцмана. Хуан довольно быстро оказался на палубе, чёрной тенью юркнув за груду ящиков и взрезав горло трём караульным. Двум. Одному. Странно, что у англичан всё-таки кровь вместо дождя.
Часовых понаставили, а в трюмы спрятать не догадались — или что же, вы так много увезли? Это глупо, корабль затонул бы при первой возможности, даже не появись тут «Слава». Осторожно, пробраться сзади и — ещё двое! У мачты целый патруль, что же вы там сторожите? Или деваться некуда? Суавес усмехнулся, обнаружив откровенную глупость — от жадности англичане понабрали столько сундуков, что могли не только перевернуться, но и споткнуться и разбить лоб на собственном корабле. Другими словами, на палубе очень мало места и очень много людей.
Второе поправимо.
— Пробрался один! — можно было не кричать. Шпагу — в живот, и нет доносчика… Хотя, надо признать, парень попался голосистый. Увернувшись от беспорядочного, но сильного выпада, Хуан добил второго и быстро осмотрелся. Корабль действительно большой, снимешь весь груз — вообще покажется огромным. Это на руку, только вот кому? Надо воспользоваться случаем.
— Испанец у грот-мачты! — по-английски выкрикнул старпом, не выходя из тени. Все не все, но группа ринулась туда… Отлично, устройте давку, нашим будет проще. Выстрелы так и гремят, это свои не перебрались или чужие обнаглели? Неважно, ему предстоит обчистить трюм. Во всех смыслах обчистить.
Нежданной тенью закрывая глаза караульному, Суавес сбил его с ног и слегка толкнул вбок — за борт. Револьвер эспаде не товарищ, а времени у него мало. Наверняка парнишка умеет плавать…
***
— Воровать неприлично, Иисус говорил, — распевался Марсель, пыряя лезвием какого-то офицерика. Офицерик всем был хорош, только смотрел не в ту сторону. — Но придурков английских всё равно сотворил…
— Тебе не стыдно? — проорал Луиджи, сваливаясь откуда-то справа и стреляя от плеча. Кому-то там снесло голову, а если бы Луиджи не свалился, виконту бы уже оторвало руку, но пуля прошла мимо. — По сторонам смотри и не богохульничай!
Чего-чего делай? Слышал бы тебя Алва! Где он, кстати? Тут всё в дыму и молитвах, наверняка Рокэ перебрался куда-нибудь в более подходящую среду обитания… Фыркнув собственным мыслям, Валме продолжил драться и самозабвенно голосить, потому что, не считая укора совести Луиджи Джильди, никто ему этого не запрещал.
— Хороши же придурки — обокрасть корабли… — А он на каком языке орёт? На родном, на испанском или на вражеском? Вот ведь докатился, языка не разбирает, ну и чёрт с ним. — Ну-ка лапы убрали от испанской земли!
Вдохновение, оно такое! Приспичит — отыщет тебя хоть в постели знатной виконтессы, хоть на палубе во время абордажа, хоть на дне морском. Марсель надеялся обойтись без последнего, поэтому приходилось то и дело падать и лежать ничком. Кто придумал эти дурацкие револьверы? Спасибо, что обошлось без пушек! Нет бы по-человечески махать шпагами, саблями… Хоть видишь, кого убиваешь, а не это ваше безобразие.
На ум пришёл незаконченный сонет. Валме пообещал себе его завершить в случае выживания и продолжил выживать с удвоенной силой. Что там Рокэ про искусство говорил? Давно было, в самом начале…
«Искусство — штука бессмертная, а тонуть ей незачем. Вы, виконт, зацепились случайно…»
Да-да, так оно и было. Что ж, тогда он уцелеет ради бессмертной штуки!
— Слева! — спасибо, Антонио, иначе бы обещание провалилось. Марсель многоопытно плюхнулся на доски, наблюдая, как смертоносная пулька оканчивает свой жизненный путь в полуметре от его головы. Вот теперь горячо… Пожалуй, даже слишком, они ещё ни разу так не дрались! Во всяком случае, на памяти виконта.
В таком случае, пора брать инициативу в свои руки. Так мало ребят перелезли на корабль, а им ещё имущество перетаскивать! Через английские трупы. И если трупы ещё можно смахнуть в водичку, то имущество придётся честно переть на своём горбу.
— Джильди, прикроешь?
— Ещё один сумасшедший на борту, — видимо, не одобрил идею Луиджи. Он отчаянно отстреливался от… капитана? Это их капитан, что ли? Убить заразу. — Я уже Рокэ прикрывал, хватит с вас…
— Он уже там?!
— А ты думал, здесь останется? И Хуана нет.
— Хуана нет по плану, — соображал Марсель на ходу, перевязывая пояс с ножнами поудобнее. Так-с, куда бы они могли пойти? Старпом должен направляться в трюм, Рокэ никому ничего не должен, это мы уяснили с самого начала, а ему-то что делать? Перебрасывать канат с крюком в открытую — слишком опасно. Единственный переброшенный уже перерезали, и то это сделал сам Суавес, как только перебрался на палубу. Вероятно, Алва тоже, если он, конечно, не умеет летать. В третий раз такое не прокатит.
Сверху, сверху… Почему мы лезем только сверху? Такое пространство впереди.
— Ты точно сбрендил, — не выдержал Луиджи, проследив за его манипуляциями. — Что хоть делать собираешься?
— Подавать хороший пример. Плохой уже подал Рокэ, — объяснил Марсель, сбрасывая верхнюю одежду и стремительно завязывая добро в узелок. — Так, как только я вылезу с той стороны, швырни это на борт. Я не дикарь, чтобы полуголым драться…
На самом деле, неохота светить голой грудью, туда ж так и захочется кому-нибудь выстрелить. Да и одежду мочить как-то неудобно. Пока боцман возражал, Валме дружелюбно поддал ему в плечо, взял в зубы маленькие ножны и прыгнул в воду.
Окошечко для пушки, ещё одно окошечко для пушки… Оп! Торчит весло. Как будто его ждали… Задним числом пугаясь и поражаясь тому, что он вообще вытворяет, Марсель Валме вынырнул с кинжалом в зубах напротив ошарашенной рожи гребца, помахал рукой и стремительно полез наверх.
Папенька был бы в восторге. Или в ужасе, как посмотреть.
Луиджи сопротивлялся до последнего, но, когда обалдевший от собственной храбрости виконт вылез на палубе «Сьюзен», его уже ждали рубаха, куртка и револьвер. Спасибо, боцман, теперь не умри! Теневая сторона, задумчиво торчащий бушприт, кое-какие сундучки с испанским добром, а все часовые — в центре верхней палубы. Замечательная защита, господа, просто замечательная! Особенно для Марселя-захватчика.
Он просто должен расчистить дорогу для своих. У англичан больше пороху, а какого, собственно, чёрта? Выскочив из-за угла, Валме завалил одного стрелка, метившего в капитанскую каюту, и за ним — второго, осмелившегося навести дуло в сторону Джильди. Третий — неудачно! Обернувшись на предсмертные хрипы своих товарищей, английский офицер завопил что-то жуткое, и прямо перед глазами Марселя появилось очередное дуло — на этот раз, мелькнула паническая мысль, последнее.