— Я предпочёл это прослушать, — не покривил душой Валме.
— Избирательная глухота — это, конечно, замечательно, но вы у нас надолго, так что привыкайте, — отмахнулся Алва и отпил из фляги что-то заманчивое.
— Даже не знаю, что вы делаете лучше — говорите по-французски или топите меня, — Марсель не собирался развивать эту тему, вовсе нет, но язык всегда опережал мысли виконта, а тут ещё и прохладно стало — как согреться, если не безответственной болтовнёй? — И в каком это смысле «надолго»?
— И даже по-английски, — последовательно сообщил капитан, тряхнув непокрытой головой. Валме позавидовал бы шикарной чёрной гриве, не швыряйся её обладатель виконтом в море. — В прямом смысле, месье Валме. Вы же не думаете, что из-за, гм, пополнения в экипаже я сменю курс?
— Конечно, нет, — обречённо сказал Марсель, предвкушая что-то ужасное. — И куда же вы… мы направляемся? Я надеюсь, в какую-нибудь солнечную Флоренцию?
— Почти. Во Флориду.
Виконт присвистнул. Потом представил себе карту и присвистнул ещё раз, более отчаянно.
— И зачем? Тоже ищете источник вечной молодости?
— А вы неплохо осведомлены, — хмыкнул Рокэ и потянулся. — Нет, за источниками чего угодно пусть гоняются английские рыцари. Аделантадо Понсе де Леон искал одно, а нашёл другое, за что ему большое спасибо. Мы там немного поторгуемся с очаровательными местными жителями, вы полюбуетесь на цветение чего-нибудь…
— Чего именно? — придрался Марсель. — Я от некоторых цветов чихаю, извините, конечно.
— Не извиняйтесь, виконт. Ни передо мной, ни тем более перед цветами, — так и не посвятив его в тайны флоры, Рокэ залпом допил содержимое фляги, заткнул её за пояс и одним прыжком забрался на край борта, щурясь на оживлённую верхнюю палубу. Марсель выделываться не стал и просто сел на ближайшую бочку.
Подбежал какой-то матрос, весёлый загорелый парнишка в одних штанах, и принялся о чём-то возбуждённо, но одновременно сдержанно докладывать восседающему на бортике капитану. Они уже перешли на свой язык, так что Валме оставалось лишь гадать. Речь-то явно не о нём, а о какой-нибудь верёвочке… тьфу ты, рее, или как оно там называется? Всё одно — паутина на мачтах, а названий-то повыдумывали, жуть.
На корабле было почти уютно, его всё ещё не выгоняли, хотя и грозились утопить. В сухой одежде и на тёплом солнышке можно было расслабиться, но виконт собрался с силами и подумал — о том, где он вообще находится, например. Корабль не похож на боевой, а по вышколенному экипажу сказать что-либо затруднительно: кроме сердобольного Луиджи, Марсель видел только согнутые спины драящих палубу матросов и другие спины, уже скорее выгнутые, тех, кто лазал по мачтам и что-то там привязывал, отвязывал, чинил… Жизнь кипит, а что люди делают — непонятно. В каюте болтались карты и флаги, некоторые из них были аккуратно свёрнуты в трубочки и приставлены в угол — вот куда надо было посмотреть, а он сразу спать завалился!
И по капитану сути не определишь. Рокэ вообще выглядел как все и даже проще — те же брюки, та же рубаха, босиком и нож за поясом, но в то же время Марсель был готов поклясться, что перед ним чистокровный аристократ. Речь, осанка, жесты всякие — хотел бы он сам так же шикарно смотреться на фоне открытого моря, как статуя какая-нибудь, ей-богу.
— Ну, что надумали? — только услышав родную речь, виконт сообразил, что Алва обращается уже к нему. Проверяет, что ли? А что он мог надумать? Только то, что ничего тут не понятно.
— Неправильный вы капитан корабля, — брякнул Марсель раньше, чем закончил думать мысль. — Где же борода в виде лесной чащи, трубка, боевые отметины через всю… физиономию?
— Нельзя, — лаконично ответил Алва. — Я, знаете ли, на досуге бываю герцог. Впрочем, физиономию можно скорчить, а шрамы я вам как-нибудь покажу. Ещё идеи?
Герцог, значит… Приплыли!
— Вы меня вытащили, чтобы прибавить рабочей силы? — не без опаски уточнил Валме. Ему не улыбалось ни начищать до блеска палубу, сколько бы их тут ни было, ни тем более висеть на мачте.
— Вообще-то я спасал ваши стихи, — безжалостно сообщил Рокэ. — Искусство — штука бессмертная, а тонуть ей незачем. Вы, виконт, зацепились случайно…
— Вы не увиливайте, — проигнорировав пассаж со своим случайным спасением, напирал Марсель. — Будете меня тут гонять? Если да, я заранее помолюсь и напишу завещание.
— Буду. Только молитесь молча и без истерики, — посоветовал капитан, — иначе я сделаю из вас не матроса, а якорь. Увесистый такой якорь…
— Вот похудею тут у вас, будете знать, — мстительно сказал Марсель, и этот морской изверг расхохотался. Что ж, значит, он умеет ещё и это. Правда, что-то дало виконту понять, что шутки про молитвы были не шутками, и вообще о проблемах веры на этом судне лучше не заикаться. Интересно, почему? Как-нибудь надо спросить. Желательно у Луиджи.
— Тогда слушайте. Даю вам сутки, чтобы освоиться, можете составить своё хвалёное завещание или поболтать с Джильди, но потом будьте готовы вставать рано и слушаться старпома. Язык учить придётся, да вы и так справитесь — плыть долго, — Рокэ спрыгнул, Марсель, напротив, поднялся и, дивясь собственной смелости, заявил:
— Зачем сутки? Я готов.
Он не был готов от слова «вообще», да и про судно с его обитателями так ничего и не выяснил, но это приложится! Валме был почти уверен, что после его храброго выпада во взгляде капитана промелькнуло одобрение.
— Хуан!
Интересно, они тут все из ниоткуда появляются или это привычка такая? Старший помощник без особого энтузиазма оглядел Марселя. Ничего, привыкнет. И Марсель привыкнет… Из короткого диалога уже двух извергов он понял только собственную фамилию и слегка акцентированного «месье». Что ж, привыкать — так ко всему и сразу. Затолкав желание воспользоваться отсрочкой куда подальше, виконт проследовал вслед за Хуаном к первой, длинной и самой страшной мачте.
***
К вечеру Марсель узнал несколько интересных вещей, и ещё больше — неинтересных. К первым он отнёс приблизительную схему корабля, отпечатавшуюся в голове, когда его гоняли; пару десятков слов на испанском, которые он если не понял, то хотя бы запомнил; предположение, что моряки на «Сан-Октавии» по отношению к своему извергу, простите, капитану испытывают что-то среднее между восторгом и восторгом сильным. И все, как один, кличут его «дон капитан», хотя Валме не был уверен, что это правильная форма — на суше ему говорили, что тут употребляются всякие «сеньоры».
Неинтересные вещи: содранные в кровь ладони, отсутствие возможности привести себя в порядок, совершенно неприличные матросские тряпки и жара на верхней палубе, когда солнце стоит в зените. Впрочем, в это время на судне случалось что-то вроде сиесты, но это не значит, что никто не работал — все работали в тени. Марселю выпало мотать какие-то канаты. Решив, что жаловаться неинтересно и как-то глупо, он сам додумался защитить и без того израненные ладони какими-то тряпками. Перчатки вышли так себе, зато он остался с обеими руками.
Когда начало темнеть, он даже не понял, что пытка кончилась. Откуда-то появился Луиджи, и после бесконечных канатов Марсель был счастлив его видеть.
— Пора ужинать, — сообщил Джильди. К счастью Валме, он тоже выглядел уставшим, просто больше к этому привык. — Вы проголодались?
— Как сотня крестоносцев, — не удержался от религиозной шутки Марсель. — Где тут у вас кормят? Думаю, я заслужил?
— Конечно, — Луиджи как будто удивился, — мы бы в любом случае вас накормили.
Не став вдаваться в расспросы, виконт вслед за своим сопровождающим спустился на вторую палубу, где было тепло, но не жарко, а ещё восхитительно пахло едой. Какие-то соленья, фрукты, мясо… Бочонки и бутылки… Есть же рай на земле! И рай этот — приятный ужин после непривычной тяжёлой работы.
Марселю немного польстило, что на него уже не косятся как на чужака: весёлые матросы, из которых поимённо он пока запомнил разве что Антонио, помахали руками, но он уже плюхнулся рядом с Луиджи и вставать не собирался как минимум час или два. Старпом Хуан, конечно, ничем не махал, но он, похоже, на всех так смотрит. Вспоминая, как они ужинали на «Жанне», Валме ждал, что кто-нибудь набьёт поднос изысканными блюдами и понесёт его в капитанскую каюту; этого не произошло, и он с недоумением уткнулся взглядом в сидящего строго напротив Алву. Дон капитан не соизволил даже обуться и весело болтал с матросами.