— Как съездили, Дмитрий Иванович? — первым поинтересовался Василь Пидпригорщук, когда уселись за стол. — Все тайны раскрыли? — Он улыбнулся, давая понять, что, как и раньше, возня, которую затеяла Оля вокруг подброшенной записки, его не касается.
Полковнику захотелось в этот миг спросить Василя при всех, не он ли забрал из «дипломата» тетрадный листок, но какое-то внутреннее чувство остановило его от прямого разговора.
Сделал вид, что очень занят не зажаренной как следует яичницей, которая никак не подбирается вилкой, и не спешил с ответом. Нет, он не намерен откровенничать о своем просчете и рассказывать об исчезновении вещественного доказательства.
Не торопясь отложил вилку, зачем-то осмотрелся, словно хотел кого-то увидеть.
— Это не так просто, Василь Кириллович, — заметил. — Но скоро все выяснится. Скоро, скоро, — повторил он, мгновенно оглядев присутствующих: кто как реагирует на его слова?
Оля облегченно вздохнула и еле слышно прошептала: «Слава богу!» Голодный Петро хлебал борщ, не поднимая головы, только Лида вопросительно посмотрела на него — очевидно, ее удивил такой категоричный ответ Коваля. Дмитрий Иванович перехватил этот взгляд. Он и раньше замечал, что его появление в Выселках радости у этой женщины почему-то не вызвало, поэтому и настороженный ее взгляд сейчас не показался неожиданным.
— И на кого же вы думаете? — спросил Петро, отрываясь от тарелки.
— Привет! — буркнула Лида мужу. — Сразу тебе так и скажут, чтобы под рюмку всему свету разболтал.
Задетый ее словами и тоном, Петро вяло огрызнулся:
— Уже и спросить нельзя?
— Конечно, можно, — успокоил его полковник. — Но дело в том, Петро Кириллович, что я и сам пока не знаю.
— Значит, все-таки «долго» еще, а не «скоро, скоро», — вспыхнула Оля, и на лицо ее набежала тучка.
— Нет, не долго, — заверил Коваль. — Не долго… Сегодня не знаю, а завтра, глядишь, и буду знать…
Лида хмыкнула.
— Да не ломайте себе голову, Дмитрий Иванович, — взмолился старший Пидпригорщук. — Ей-богу, мне просто неудобно, что такое закрутилось… А ведь чепуха!
— А если не чепуха? — с вызовом спросила Лидия Антоновна.
— Все равно я никого не боюсь, Лида, — подчеркнуто резко ответил деверь. — А вы, Дмитрий Иванович, отдыхайте, пожалуйста, прошу вас. Хватит с этим розыском, для нас большая честь, что вы остановились у нас… В Выселках, — улыбнулся он, — как-то уже пронюхали, какого знаменитого гостя принимаем… Пошел слух, что забираете меня в милицию работать на высокую должность… Смех и грех!..
Коваль тоже улыбнулся.
— А чего же!..
— Так что отдыхайте, и все. Вот в субботу открывается охота на уток, я уже вам обещал — попрошу у кого-нибудь, кто не пойдет ночью, ружьишко — и набьем уток… Это дело веселее, чем какие-то дурацкие записки.
— Значит, будете индентен… тьфу! Язык сломать можно! То есть следы искать вот той штукой, что привезли? — Петро кивнул на дом, имея в виду следственный чемоданчик.
— Да, — подтвердил полковник. — Это дело несложное. Сравним отпечатки пальцев на записке с отпечатками тех, кого подозреваем… Это называется идентификацией, а наука — дактилоскопией. На кончиках пальцев, подушечках, у каждого человека есть рисунок рельефных линий, присущий только ему.
— Это известно, — сказала Лида. — И очень просто, если бы вы знали, кого подозревать. А вы говорите, что до сих пор не ведаете… Разве что все Выселки проверять будете… А этого, наверное, делать нельзя…
— Конечно, не будем беспокоить все Выселки, нас интересуют всего несколько человек, — ответил Коваль. — Да и отпечатки их уже есть.
Лида недоверчиво хмыкнула.
— Скажите, сюда, к вам, никто не приходил, какие-нибудь знакомые, по делу или просто так? — обращаясь ко всем, спросил полковник.
— Вроде бы никто, — пожала плечами Лидия Антоновна.
— Как «никто»?! — вскрикнула Оля. — Что ты говоришь, Лида! Ты была в правлении, на работе, и ничего не знаешь. К Василю пожаловал тот разбойник, Грицько Ковтун.
— Ковтун? — Дмитрий Иванович насторожился. Кажется, без постороннего человека дело не обошлось. Он снова представил себе того хваткого чернявого хозяина коричневых «Жигулей». — А зачем приходил? — спросил Пидпригорщука.
— Э! — махнул рукой Василь. — Умолял простить, не передавать участковому протокол о хищении зерна. Извинялся, что ударил…