Однако никто не спешил на помощь ни к одному, ни к другому. Диана с Белкой неподвижно сидели на лестнице, а Ева хмуро следила за происходящим, не собираясь подходить. Гурий изловчился и ударил Виктора пяткой по больной ноге. Тот взвыл от боли и выпустил его, чем Гурий тотчас воспользовался и пнул старика ещё раз, отталкивая от себя, и бросился к двери.
— Застрелю, ублюдок! — завопил ему вслед Виктор Иванович.
— Куда? — всполошилась бабушка. — Темно, звери ходят! Вернись сейчас же!
Не слушая окриков, Гурий кинулся прочь и остановился, только когда свет от огня стал едва виден. Хотя никто не гнался за ним, он всё же спрятался за стволом, настороженно глядя в сторону дома. До него доносился голос Евы, зовущей его по имени, и громкая ругань старика.
Он утёр кулаком слёзы, выступившие от злости и обиды. Ему хотелось сесть на землю и заплакать, но он упрямо кусал губы, не позволяя себе полностью сдаться эмоциям.
Не прошло и пары минут, как явственно обострилось тревожное чувство чьего-то присутствия за спиной, часто накатывавшее на него в темноте.
«И что мне теперь делать? — с отчаянием подумал Гурий. — Идти к Яну? Так далеко, а у меня ни ружья, ни огня…»
Он обхватил себя за плечи и съёжился, ощущая холод, которого, в принципе, в это время года быть не должно. Это ничуть его не согрело, и он понял, что холод вовсе не настоящий, а исходит изнутри.
«Неужели меня и вправду этой ночью сожрут? Это же просто смешно — умереть не от рук зелёных, а по вине своих же! Как они могли так со мной поступить?»
У него не укладывалось в голове, что Виктор Иванович действительно готов с ним разделаться, как с паршивой собакой.
— Вернись, дурак! — снова послышался голос бабушки, на этот раз чуть ближе.
Посмотрев в ту сторону, Гурий увидел свет факела — Ева вышла его искать. Вскоре вдали замерцали ещё два огонька. Даже Диана с Белкой, похоже, посчитали эту ситуацию настолько серьёзной, что не стали её игнорировать. Но Гурий чувствовал, что скорее готов сам залезть в пасть волку, чем сдаться и позволить затащить себя домой как непослушного ребёнка. Он знал, что его не поймают, если он сам того не захочет: ни старушка, ни девчонки, уже пару лет вылезающие из кровати только чтобы поесть, за ним не угонятся. К тому же, он прекрасно видел, где они находятся, благодаря факелам, в то время как его самого сложно было заметить в темноте.
Так он и прятался около часа, иногда перебегая с места на место, когда кто-то подходил слишком близко.
А потом огоньки отдалились и погасли. Через некоторое время погас и свет в огне их маленького косого домика.
Вопреки собственным ожиданиям, Гурий почувствовал не облегчение, а разочарование.
«Быстро они ушли, — с горечью подумал он. — Просто для приличия поискали и легли спать. А меня тут ешь, кто хочет…»
Опустившись на землю, он сгорбился и обнял руками колени. Земля не казалась холодной, но была неприятно сыроватой. От неё пахло грибами, хотя летом росли одни поганки да мухоморы.
«Если доживу до утра, вернусь к Яну и отведу его к группе Людмилы. Всё равно терять уже нечего. Здесь никто, кроме меня, больше не может разумно мыслить».
Где-то в глубине чащи завыли волки. А может, это заскрипело старое дерево, но Гурий замер от страха и, затаив дыхание, уставился в темноту. Сейчас едва ли можно было что-то разобрать, кроме невнятных силуэтов. Чем дольше он смотрел, тем сильнее одна из теней казалась ему неподвижно вставшим медведем, который пялился на него, то ли боясь, то ли собираясь напасть. Гурий убеждал себя, что это всего лишь куст и дикий зверь не посмел бы подойти так близко туда, где пахнет человеком, но с каждой последующей секундой страх брал своё.
Собравшись с силами, Гурий нашарил шишку и швырнул в «медведя». Она с шуршанием провалилась прямо в середину тени — это действительно был куст.
Однако страх вовсе не ушёл. Всё вокруг казалось опасным, будто за каждым деревом затаилось что-то, может, даже похуже зверя. Гурий теперь боялся увидеть, ещё больше, чем жёлтые волчьи глаза, мигающие красным или зелёным огоньки поисковых роботов. Или обнаружить над собой фальшивую сову с камерой в глазнице. Само собой, он знал, что зелёные — не дураки и не станут снабжать шпионов такими явными признаками. Никаких лампочек на них не будет, а камеры идеально замаскируют. Но представлял роботов он именно так: пугающе неестественными с заметными механическими деталями.
Гурий оглянулся в сторону дома. Теперь его вовсе нельзя было увидеть — свет давно погасили, а изнутри не доносилось ни звука.
«Нельзя отправляться в путь без еды, — решил он. — Может, до ружья мне не добраться, но припасы из погреба я возьму».