Виктор скосил глаза на Белку.
— А ты что же? Как всегда, за ней хвостиком?
— Не твоё дело, — отрезала та.
— И куда же вы пойдёте? К группе Людмилы, через Ящера? Да они, наверно, уже на той неделе отправятся на север, если не раньше! А вы? Посмотри на себя: обе вот-вот ласты склеите! Точно погибнете, говорю вам!
Диана несколько секунд молча смотрела на него, а потом резко развернулась и дёрнула Белку.
— Пошли.
— Прекрасно! — крикнул им вслед Виктор. — Валите и вы! Меньше идиотов — больше шансов выжить!
Диана взбежала по лестнице, как уже давно не делала — последние годы лестница казалось всё более и более тяжёлой преградой. Что уж говорить о многокилометровой дороге…
— Собираемся, — приказала она и вытащила заплатанную сумку из бобровых шкур. Первым делом она положила в неё записную книжку, предварительно аккуратно завернув в мягкую ткань, чтобы не повредить истончившиеся страницы.
— Возьмём только лекарства, — бормотала Диана, придирчиво отбирая травы и порошки. — Всю дурь бросаем. Хватит с меня.
— Не сможем же, — тихо ответила Белка.
— Сможем, — отрезала Диана. — Если под рукой ничего не будет — сможем.
Белка только вздохнула и принялась помогать подруге, переворачивая запасы растений, порошков и старых настоев.
— От головы, от сердца, от мышц…
— Для глаз не забудь.
— Да… И от простуды.
Диана вдруг бросила сумку, заполненную почти наполовину, на кровать и рассмеялась. Её смех, поначалу тихий, вскоре перерос в нечто, похожее на припадок: она содрогалась, как будто что-то душило её, не давая даже закашляться.
— Ты чего? — встревоженно спросила Белка.
Диана вытерла краешком одеяла лицо, по которому уже потекли слёзы.
— Да ты посмотри на нас! Столько лекарств… Даже бабушка Ева пьёт только для костей и от давления! А мы!..
Белка медленно присела на кровать. Между её бровей пролегла складка, совсем как у Виктора Ивановича, только не такая глубокая и резкая.
— Что, если мы не успеем? Они даже не знают… Уйдут… А если и узнают, будут ли ждать?
— Здесь я точно не останусь, — ответила Диана. — Мелкий прав. Нечего сидеть в ожидании смерти. Надо бороться. Пойдём через правый бок, так быстрее.
— Но там же овраги…
— Зато выиграем день или полтора. Людмила именно там и ходила. И Ева тоже, когда их навещала.
Диана вытащила ворсистую верёвку и, как могла, проверила её на прочность слабыми руками.
— Сгодится, думаю, — не слишком уверенно сказала она.
Виктор Иванович со стуком поставил деревянную кружку на стол. На дне ещё оставалась мякоть компота, но он не спешил выуживать её, помогая себе указательным пальцем, как делал обычно.
— Что теперь, бабка?
Ева пожала плечами.
— А всё уже теперь. Кончены дни нашей семьи, да и всех остальных.
Старик то ли кашлянул, то ли рыкнул от злости.
— Если бы только Людмила…
— Хватит, — прервала его Ева. — Мы оба прекрасно знаем, что даже она не смогла бы спасти человечество. Ей повезло в каком-то плане. Ушла до того, как настал конец.
— Чёрта с два, — Виктор произнёс эти слова ровным, спокойным тоном, разительно отличающимся от недавнего. — Может, мне и далеко до Людмилы, но я тоже могу…
— Вести людей за собой?
— Тебя же увёл.
Старушка рассмеялась, откинувшись на спинку кресла и прикрыв рукой глаза, как будто ей в лицо били яркие солнечные лучи. А затем внезапно погрустнела.
— Нам не добраться, сам ведь понимаешь.
— Дай хоть помечтать, — огрызнулся Виктор. — Но даже если остались только мы с тобой, я зеленым так просто не дамся. Не отстреляемся, так хотя бы половину их отряда за собой утащим. Как в старые добрые, а?
— Вояка! — махнула рукой Ева, но лицо её как будто немного помолодело. — Напугал ежа… Они же смерти только и ждут!
На несколько минут повисло молчание.
Старик постукивал пальцами по столу, напряжённо вглядываясь в тёмный угол, словно ожидал, что оттуда вот-вот может кто-то выскочить.
Ева покачала головой и сгребла разбросанные карты.
— Сыграем в дурака, что ли?
Виктор встряхнулся, отгоняя мысли, и расплылся в хищной улыбке, которая, впрочем, могла показаться немного натянутой.
— А то!
Река шумела необычно раздражающе. Виктор Иванович говорил, что это похоже на шум старой рации или доисторических телевизоров, тех, которые были у людей ещё до изобретения мобильного телефона.
Любая мысль о старике заставляла Гурия вздрагивать от злости.
— Как же я их ненавижу… Обоих…