Дорожка вела всё выше и выше в гору. Белка оглянулась назад — подножия, от которого они начали подъём, уже не было видно. Сложно было сказать, насколько далеко они зашли, потому что бесчисленные мелкие повороты способны лишить ощущения времени и расстояния не хуже любого лабиринта.
Склон по правую руку становился всё более крутым.
Где-то вдалеке громко кричала птица. Это было не пение, а пронзительный, отчаянный вопль, нагоняющий какую-то потустороннюю тоску.
Диана раздражённо тряхнула головой и пробормотала: — Глупости…
— Что? — переспросила Белка.
— Да ничего… Мне почему-то подумалось, что птица оплакивает того птенца.
— Вряд ли. Мы слишком далеко.
— Я и говорю: глупости. К тому же, птицы не умеют горевать. И у них нет понимания смерти.
— Всё на инстинктах, — кивнула Белка и устало вздохнула, снова вытирая мокрое от пота лицо. — Хорошо, когда правят инстинкты… Если бы реинкарнация существовала, я бы хотела стать птицей. Кости пустые, сердце сильное, не устаёшь…
Диана остановилась, переводя дыхание. Её щеки горели, всё лицо покраснело от непривычно долгой ходьбы. Она вытащила из сумки флягу с водой, сделала несколько глотков и протянула её Белке. Та отпила и разочарованно нахмурилась.
— Уже тёплая…
— А что ты хотела? Полдня как идём.
Она засунула флягу обратно и двинулась вперёд, сосредоточенно глядя под ноги. Тропа сужалась и становилась слегка наклонной, камешки осыпались под ногами и со стуком летели вниз по каменистому обрыву, поросшему колючим кустарником с чёрными ягодами, большинство из которых засохло под прямыми лучами солнца.
Стайка мелких пичужек, клевавших эти ягоды, взлетела, испугавшись очередного камня, ринулась вверх — они сами были словно серые камушки, падающие с земли в бездонное небо. Тревожному хлопанью крыльев вторил далёкий траурный крик другой птицы.
Гурий со страхом вглядывался в небо, стараясь точно убедиться, что там больше нет опасности. За последний час им встретилось уже шесть дронов, причем три из них пролетели подряд, друг за другом, с промежутком в минуту. Как только один исчез из вида, и они с Яном собирались выйти из укрытия, появился второй, а за ним и третий.
Теперь они ждали уже минут пять, но новые дроны пока не появлялись.
— А вдруг он завис там где-то за облаком и ждёт? — спросил Гурий.
Ян в который раз посмотрел на него как на идиота.
— Дроны так не делают. Пошли уже.
Гурий обошёл вокруг ствола, рассматривая все видимые кусочки неба. Удостоверившись, что над лесом точно ничего не зависло, он кивнул.
Идти почему-то стало труднее. Ему казалось, будто тело самостоятельно решило, что это слишком опасная затея, хотя в голове билась упорная мысль “Всё будет хорошо”.
Приходилось заставлять себя периодически смотреть на небо, которое уже потихоньку тускнело — приближались сумерки. Взгляд сам опускался к земле, цеплялся за однообразный травянистый покров на речном берегу. От травинок начинало до боли рябить в глазах, но Гурию всё равно нужно было сделать усилие, чтобы посмотреть вверх. Ощущение, что это происходит во сне, становилось всё сильнее.
— Ты устал? — спросил Ян, обернувшись. — Можем сделать привал, но недолго.
— Ничего я не устал! — тут же вспыхнул Гурий. — Я с младенчества выживаю в лесу! Думаешь, я хилее тебя?
— Ясно. Значит, проголодался. Мой отец тоже сам не свой, когда голоден. Лови, — Ян кинул ему новый батончик в шуршащей обертке. Гурий едва сдержался, чтобы не швырнуть эту штуку тому в лицо со всей силы — какого черта он вообразил себя главным? Но есть действительно хотелось. Гурий подавил свою ярость, понимая, что ссора их только замедлит, и разорвал обертку.
— Эй, этот не сладкий! — разочарованно воскликнул он, откусив кусок.
— Много сладкого вредно, — заявил Ян взрослым тоном и рассмеялся.
Как же он раздражал временами! Из тех часов, что они провели вместе, Гурий чувствовал себя злым как минимум половину. Рекорд. Даже с Дианой, как ни странно, было легче, хотя та вечно над ним издевалась. А Ян даже не то, чтобы издевался…
"Наверно, просто обидно, — подумал Гурий. — Черт с ней, с Дианой — всю жизнь в одном доме живём. А этот мог бы и уважительнее себя вести. Приехал тут и командует! Я, между прочим, один из последних, герой, можно сказать. А он со мной, как с кретином".
Решив озвучить эту мысль, он быстро дожевал батончик — всё-таки оказался вкусным — и нагнал Яна, идущего впереди.
— Знаешь, что? — спросил Гурий даже агрессивнее, чем намеревался.