... берусь за переговорное устройство, - Товарищ майор, Александр Владимирович, зайди на минуту, разговор есть, особой важности...
Майор Новиков, по моему, и в окопе всегда будет свеж, выбрит и подтянут... Протягиваю ему листок с конечными выводами штурмана... Обоснование ему не к чему, у него другая специальность. Он читает, и брови его сами ползут вверх... - Так! Командировочка то затягивается...
- Твое мнение? - я забираю у него бумаги... - Ситуация, у нас за гранью фантастики. Тысяча девятьсот четвертый год, начало марта ...
- А какое у меня может быть мнение? Я кто такой? Майор! Слуга царю, отец солдатам... - он друг задумался. - Ой, млять, и в самом деле царю?! А Николаша, как я помню, ничуть не лучше Борьки-козла. В общем так, Павел Павлович, не ссы прорвемся. Надо японской макаке хвост вырвать и заставить сожрать, на сорок лет раньше. А все прогрессивное человечество пущай на это посмотрит. Это я так, как программу максимум излагаю.... А программа минимум - удержать всяческих обормотов от проявления эмоций....
- Эмоции будут проявлять не только обормоты... ТУДА, СВОИМ дать весточку мы не сможем, мол, живы. Родные волноваться будут, и у нормальных парней крыша поедет.... Не все же такие железные как ты....
- Думаешь я железный, с тех пор как моя Ваську забрала и маме свалила.... Знаешь, по ночам иногда орать хочется, не из-за неё, стервы, из-за пацана. Я его и так пять лет не видел. Она-то без меня прекрасно обойдется, а он,... он большой, он поймет....
- Ладно, Александр Владимирович, на твоих ребят главная надежда, поговори с ними, по человечески... Будут они в деле, контроль мы удержим. А Николаша, Николаша тоже не вечный...
Майор секунду думает, - С Карпенко у тебя как? Есть контакт, или он третий лишний?
- Контакт есть, он из наших... можешь не беспокоиться. - я жму ему руку, - Давай, действуй, а мне еще надо поработать..., Стой, сейчас прибудут офицеры, они и сами с усами, но я постараюсь их удивить, а ты уведи кА к своим, успокой, напои и пусть побудут до утра под приглядом, что-б никому и ничего не сказали.
Новиков кивает.
- Есть.
Снимаю трубку.
- Алло, мостик, Валериан Григорьевич зайдите ко мне, пожалуйста, вместе со штурманом. С 'Трибуца' поступила новая информация. Да, касается вас непосредственно. Жду! - Идут, торопливо докуриваю сигарету.
Как только офицеры вошли, оба капитаны третьего ранга, я показал штурману на полученные с 'Трибуца' бумаги. - Виталий Аркадьевич, будьте добры, ознакомьтесь. Это результат работы вашего коллеги с 'Трибуца', опыта у него побольше, и закончить он смог пораньше.... Капитан третьего ранга читал, и на лице его все сильнее и силнее отражалось отчаянье....
- Значит правда?! - обессилев, он опустился на стул, - Людочка, Люда...
Старший офицер взял из обмякшей руки стопку бумаг и быстро перелистал....
- Вот оно как, оказывается?! Ну, что же, товарищ Одинцов, чему быть, того не миновать. Мы умерли для них, а они для нас, это ж больше ста лет.... - Пал Палыч посмотрел на офицера, тот явно переживал, но держался достойно. - Но на самом, то деле все живы, и они, которые остались там, и мы здесь..., - капитан второго ранга, положил бумаги на стол. - Есть что-нибудь еще, или мы можем быть свободны?
- Информация о месте и времени нашего нахождения пока ДСП, до особого распоряжения. Вам лучше успокоить своего коллегу, хотя бы напоить, его, что ли. Ничего плохого с его родными не случилось.... Конечно, для всех кто нас знал там мы 'пропали без вести, предположительно погибли'. Под нами несколько километров воды. В случае катастрофы, искать корабли на дне это как иголку в стоге сена. Поищут, ничего не найдут, и сдадут дело в архив. А тот фокус, в который мы попали, никому и в голову не взбредет. Идите, Валериан Григорьевич, завтра будет тяжелый день, очень тяжелый.
... О-па! Действительно, проклятый день! Поработать явно не получится. В дверях стоит и тихонько нас слушает Дарья. Глаза круглые, ладонь к губам прижата, явно слышала все или почти все... Теперь ее полночи успокаивать. Только офицеры вышли, она резко входит, почти врывается, хлопнув за собой дверью.
- Павел Павлович, а я все слышала. - она всхлипнула, - ой, мама, мамочка! - ее затрясло, - Паша, ой, Павел Павлович, скажите, это правда? Ну, скажи же, не молчи, идол окаянный.