Поэтому в самых удобных для организации засады местах еще с ночи мной выставлены секреты. Сделано это было в тот самый момент, когда была получена информация, о том что поезд Великих князей проследовал через разъезд Пуланьдянь. И вот сейчас наступил решающий момент. За те три с половиной часа, что прошли с прибытия поезда Великих Князей дождь прекратился, ветер с моря разогнал тучи, и выглянуло солнце. Беззаботная процессия спускалась с горы. Праздничный звон колоколов, весенние солнечные лучи настраивали на мирный лад, заставляли забыть о войне как самих Великих Князей и сопровождавших их офицеров, генералов и адмиралов, так и их охрану.
Великая Княгиня Ольга спускалась по дороге под руку с генералом Кондратенко. Голубеющее в разрывах облаков небо, чириканье птиц и прочая весенняя идиллия настраивали на мирный лад. Ахтырские гусары, в своих ярких желто-коричневых доломанах, придавали процессии элемент праздничности. После прослушанной службы настроение Великой Княгини улучшилось, и, выходя из церкви, она не стала опускать вуаль на лицо. Да и зачем, ведь ласковый весенний ветерок так приятно обдувает разгоряченное лицо, совсем не сравнить с холодной утренней моросью на вокзале. Генерал что-то говорил, но Великая Княгиня не вслушивалась, но вот его слова начали потихоньку проникать в сознание.
- Ваше Императорское Высочество, посмотрите, какие странные и смешные эти американские солдаты... - Кондратенко показал влево, вниз по склону, где опустившись на одно колено, застыли в неподвижности фигуры, обряженные в странные зеленые балахоны свободного покроя. Оружие эти бойцы держали наизготовку, все их внимание было сосредоточено на дороге, проходящей под горой вдоль реки, так что Великая Княгиня видела только их затылки обтянутые зелеными капюшонами, а ей вдруг жутко захотелось увидеть их лица, хотя бы одно лицо. Обычное женское любопытство? Может быть? Но в это время, один из них, наблюдавший противоположный берег реки в бинокль, поднял руку, призывая к вниманию.
- Тихо генерал! - Великая Княгиня Ольга остановилась и внимательно всмотрелась туда, куда был направлен его бинокль. Примерно в полутора сотнях саженей, на том берегу реки, в одном из небольших овражков, изрезавших подножие горы Перепелочная, зашевелились покрыты молодой листвой кусты, подходящие почти к самой железнодорожной насыпи. Потом на поросший травой откос сначала вылетела винтовка, а затем двое солдат, в таких же зеленых балахонах, выволокли прилично одетого и отчаянно упирающегося молодого господина, с завернутой за спину под невероятным углом рукой. Еще секунда и господин был уложен лицом в траву, а его руки скованы за спиной. Призывающая ко вниманию рука медленно опустилась.
Неожиданно Великая Княгиня окликнула ближайшую фигуру в балахоне, - Эй, солдат!
К ней обернулось лицо молодого парня, выкрашенное зеленой краской в цвет травы и перечеркнутое наискось несколькими черными полосами. Чуть насмешливо прищурив левый глаз, боец козырнул двумя пальцами, по польски, потом постучал себя по левому плечу, - Ваше Императорское Высочество, - донесся до нее полушепот, - не солдат - прапорщик. А сейчас простите - служба...
От неожиданности Кондратенко дернулся и перекрестился, - Свят, свят, нечистая сила! - а вот Великой Княгине Ольге вдруг стало стыдно, из чистого ребячества она отвлекла от службы человека, который оберегал и ее жизнь тоже.
- Вот, генерал, а вы говорили - странные и смешные, - сзади неслышно подошел Великий Князь Михаил, который оказывается тоже слышал их разговор. - скорее уж, опасные и ужасные, - он немного помолчал, - для наших врагов. Тот тип с винтовкой, наверняка, хотел поприветствовать нас небольшим салютом, а то что-то слишком много Романовых развелось на свете. - Михаил прищурился, на глаз измеряя расстояние, - До него ведь было не более полутора сотен саженей, и не будь там секрета невидимок, он успел бы расстрелять по нам не одну обойму и спокойно скрыться, пока охрана бежала бы в обход через мост. И не важно что у него там за винтовка, британский Ли-Энфилд, русская трехлинейка, германский Маузер девяносто восьмого года или японская Арисака, совершенно неважно. При обилии в нашей процессии очень важных персон он обязательно в кого-нибудь бы попал...
Великая Княгиня Ольга привстала на цыпочки, чтобы прошептать прямо в ухо брата, - Мишкин, я читала, что у Них Там это самый модный способ охоты на Важных Персон, вроде нас с тобой. Так что, ничего удивительно, что этот вариант был в первую очередь предусмотрен нашими друзьями.
- Даже так?! - так же шепотом ответил Михаил, - Тогда нечего тут толпиться и изображать из себя мишени, вдруг этот тип далеко не единственный. Быстро, но без паники отходим на запасные позиции. А вам, генерал, - он повернулся к Кондратенко, - скажу, что прямо перед нашим отъездом мой брат получил копию телеграммы. Телеграфировал напрямую генерал-адмиралу, известный вам мой кузен Кирилл Владимирович. В этой телеграмме пересказывались заслуживающие доверия свидетельства очевидца с крейсера "Аскольд", о том что рота этих солдат в течении трех четвертей часа полностью вырезала, другого слова не найти, японский гарнизон островов Эллиота, который превышал их почти пятнадцатикратно. Исходя из этого, МЫ считаем, - в этом "МЫ" явственно прорезались нотки Наследника Престола и второго человека в Империи, - что раз уж вас назначили командующим корпусом, который пока находится в резерве, то просто настоятельно необходимо собрать охотничьи команды со всех полков и направить их для обучения на острова Эллиота. Вопрос о программе их обучения я решу сам с подполковником Новиковым. О чем, кстати, с первой же оказией, доложу своему венценосному брату.
- Будет исполнено, Ваше Императорское Высочество, - козырнув, генерал-лейтенант Кондратенко отошел в сторону, взмахом руки подзывая к себе адъютанта
- Мишкин, - Ольга снова шепнула на ухо своему брату, - не слишком ли ты...
- Самоуверен?! - продолжил тот, - Нет, после Байкала, пока вы с Сандро занимались политикой, я тоже не терял времени даром. Только мой интерес лежал в чисто военной сфере, ибо политика, дорогая сестренка, это не мое. Одна из тех вещей, которую я почерпнул из написанного и просмотренного это важность разведки, в том числе и полковой. А наши охотничьи команды, как раз соответствуют их разведротам. Если за тот месяц-полтора что остались до начала большой войны на суше, наши охотники успеют хоть чему-нибудь научиться, так это будет просто замечательно. А я уверен, что научатся, и даже очень многому...
Так, за разговорами, Великие Князья и сопровождающие их Очень Важные Лица, спустились до самого моста. Что самое интересное, что Великий Князь Александр Михайлович, поглощенный сугубо профессиональной беседой с вице-адмиралом Макаровым, даже и не заметил коллизии с поимкой таинственного стрелка. Как, впрочем, и большинство прочих господ в расшитых золотом парадных мундирах.
У самого моста к набережной был пришвартован большой катер не от мира сего, возле которого уже собралась кучка людей. Но в центре внимания был не катер, а безобразный скандал, который благоухал вокруг всеми миазмами арийской спеси, ибо его эпицентром была Елена Вольдемаровна Берг. Ее визгливый голос далеко разносился вокруг, - Русская свинья, я научу тебя почтительности и уважению... - и дальше такие слова, что не публикуются ни в русских ни в немецких словарях. Объектом ее ярости опять была несчастная Ася, на щеках которой полыхали два пунцовых отпечатка ладоней. На лицах людей, окруживших место скандала, были написаны неловкость и отвращение. Причем одинаковые эмоции были, как и у морских пехотинцев из будущего, так и у ахтырцев и лейб-кирасир. Но, ни те, ни другие не решились вмешиваться в женский скандал, тем более что обе женщины были из сопровождающих Великих Князей. Завидев эту картину, Великая Княгиня Ольга поняла, что ее терпение кончилось. Порываясь сперва перейти с шага на бег, она на мгновение остановилась, перевела дух, а потом широко зашагала вперед, четко впечатывая в мостовую высокие каблуки дорожных ботинок. При этом Великая Княгиня сожалела только об одном, что в ее руках бесполезный в рукопашной схватке дамский ридикюль, а не кавалерийский стек, или банальная нагайка. Кольцо сжимающих кулаки очевидцев, расступилось перед ней как нежная плоть перед скальпелем хирурга, - Госпожа Берг! - голос Великой Княгини был полон сдерживаемой ярости, - Это, Вы, грязная свинья, без роду и племени, позорите своим существованием всю немецкую нацию. Позорите в глазах людей, за чей счет вы хорошо одеваетесь и вкусно едите. Вы позорите так же и меня, поскольку находитесь у меня на службе... - Ольга вытащила из ридикюля пятисотрублевую купюру, - Госпожа Берг, это расчет, убирайтесь к чертовой матери в Петербург. А там можете жаловаться моему брату и мужу, пусть. Я еще напишу Государю, чтобы он выслал вас в столь любезную вам Германию без права возврата. В Дрезден, в Гамбург, в Копенгаген или Роттердам, все сгодится, а сейчас - Вон! Кто-нибудь, выкиньте ее вещи из катера, пусть убирается на все четыре стороны! - вспышка ярости прошла, взамен стремительно накатывала апатия. Великая Княгиня была готова заплакать, ну за что ей это наказание, почему она выбрала в компаньонки именно эту злобную немецкую бабу, а не кого-нибудь еще. Но теперь дело сделано, и обратно ничего не воротишь. Госпожа Берг, комкая ассигнацию, с растерянным лицом стоит на набережной, а у нее под ногами громоздятся баулы, саквояжи, шляпные коробки.