- Поздно, - с горечью произнес Дэва, наблюдая, как "Читосе" исчез за стеной разрывов. - теперь у меня остался только "Касаги". Но долг самурая тяжел как гора, а смерть легка как перышко. Идэ-сан, - обратился он к командиру крейсера, - передайте на машину, пусть дадут самый полный ход, да и пусть инженер-механик надежно заклепает клапана, сдается, их уже не придется расклепывать. Рулевому лево на борт, циркуляция на шестнадцать румбов с минимальным радиусом. Идем в атаку на контркурсах. Я надеюсь, вся команда этого доблестного корабля готова умереть за своего императора? Так, как уже сделали их товарищи на "Ёсино", "Такасаго" и "Читосе"? - ответом ему был крик банзай, собравшихся на мостике офицеров.
Крейсер уже ложился в циркуляцию, когда марсовый закричал, - Головной русский крейсер выпустил мину! Идет на "Якумо"!
- Какая может быть мина за восемьдесят кабельтовых? - пренебрежительно подумал Дэва, - этот смерд совсем помешался от страха смерти. - потом послышался нарастающий шум, и контр-адмирал все таки глянул в море, остолбев. То, что с дьявольским грохотом и воем молнией пронеслось под водой мимо борта его крейсера, оставляя позади себя не тоненький след пузырьков, а широкую быстро тающую вспененную колею, никак не могло быть миной Уайтхеда. Никакая мина Уайтхеда не сможет двигаться вдесятеро быстрее самого быстроходного корабля, ничто сделанное руками человека не сможет вот так вспарывать воду как бритвой. Впервые адмирал почувствовал обреченность. Мы воюем с демонами, а их победить нельзя. Это конец... С болезненным любопытством контр-адмирал наблюдал, как тянулся к "Якумо" белопенный указующий перст. Вот он воткнулся в борт, прямо под средней трубой и исполинский взрыв разломил лучший броненосный крейсер Объединенного Флота пополам. Это было последнее, что Дэва-сан видел в своей жизни. На "Касаги" уже обрушился рой русских снарядов. Взрывная волна от фугасного снаряда, перебившего фок-мачту у основания, подбросила его бесчувственное, кувыркающееся тело далеко вверх, а потом с размаху шлепнула о холодные воды Желтого Моря.
Теперь контр-адмирал Дэва был мертв, и унес в свою морскую могилу, все свои мысли и догадки. Вообще из личного состава третьего боевого отряда этот день не пережил ни один человек. А события продолжали катиться дальше, как катится с горы горная лавина.
14 марта 1904 года 08-48 по местному времени.
Окрестности Порт-Артура, 20 миль юго-восточнее Ляотешаня.
Боевая рубка БПК "Адмирал Трибуц"
Капитан первого ранга Карпенко Сергей Сергеевич.
- Ну, с Богом, Андрей Александрович, держите кулаки. - я вдруг неожиданно перекрестился, - Чтоб, как говорится, "в сторону не вильнула"! Через остекление рубки было видно, как тянутся к японским броненосцам кавитационные следы шести "Шквалов". Четырех от "Трибуца" и двух от "Быстрого". Промахнуться "Шквалом" с такой дистанции и по такой цели было принципиально невозможно, а все волнение было только от нервов. Слишком много всего было вложено именно в этот момент. Кажется, у коллег товарища Одинцова эта фаза операции называется "момент истины". Вон он стоит, снимает на видеокамеру исторический момент. Тем временем в рубке мерно щелкает секундомер в руке капитана третьего ранга Шурыгина. Все замерли в напряжении.
Как и положено, первыми, дошли "Шквалы" выпущенные "Быстрым" по двум головным японским броненосцам. Сначала, через одну минуту тридцать семь секунд, "Микаса" буквально подпрыгнул вверх сначала от взрыва "Шквала" под носовой башней ГК, а потом и взрыва боекомплекта. Массивная туша с полуоторванным носом легла на левый борт, перевернулась кверху килем и, сверкнув в воздухе бешено вращающимися винтами, камнем затонула. Жирное черное облако шимозного и угольного дыма траурной пеленой накрыло место последнего упокоения вице-адмирала Того и почти тысячи японских моряков. Старший флагман эскадры пережил младшего меньше чем на пять минут.
"Асахи" получил свое через восемь секунд после "Микасы". Вода столбом встала с обеих сторон корпуса прямо под второй трубой. Секунду спустя броненосец окутался паром - от сотрясения лопнули соединения паропроводов и трубки котлов. А затем холодная морская вода ворвалась в топки, и взрыв котлов довершил работу боевой части торпеды. Высоко вверх взлетели обломки машин и механизмов, фрагменты палубы и раструбы котельных вентиляторов. А потом море расступилось и поглотило японский броненосец, как будто его и не было.
Еще пару секунд и рвануло почти так же под котельным отделением броненосца "Фудзи" третьего в колонне. Над японским кораблем поднялось черно-белое облако дыма и пара. Первоначально повреждения затронули только дно котельное отделение, и поэтому команде, отчаянно боровшейся со все нарастающим левым креном, казалось что все еще обойдется.... Но, несколько секунд спустя, каким-то образом, вода проникла и в носовую кочегарку, грохнул еще один взрыв и, кренясь все быстрее и быстрее, броненосец перевернулся кверху днищем, показав всем огромную дыру, в которую свободно мог въехать поезд.
Через восемь секунд после "Фудзи" и со страшным грохотом взорвался броненосец "Ясима", четвертый в колонне. "Шквал" поразил его под кормовую башню ГК.
Броненосец "Сикисима", был поражен в район кормы, за башней ГК. Я представлял себе тяжесть повреждений, уничтожены рулевые машинки, оторваны или перекручены лопасти винтов, выгнуты гребные валы и рассыпались подшипники. И кроме того, пробоина, через которую строем и не нагибаясь промарширует рота солдат. Кажется, сегодня его судьба стать русским трофеем.
Вот и из под кормы замыкающего броненосца поднялась разъяренная взрывом вода. "Хацусе", а это был он, теряя ход и садясь поврежденной кормой, повалился теперь уже в неконтролируемую левую циркуляцию. Судя по всему его руль был заклинен в положение левого поворота, а действовала только правая машина. Такое впечатление, что на "Шквале" была неправильно установлена глубина хода, и он взорвался у борта, а не под днищем. Но, все равно, броненосец был обречен. Все что он мог делать это бессмысленно кружить на месте. Крен с десять градусов на левый борт, хоть и не был критическим, но совершенно исключал артиллерийскую стрельбу. Но с этим геморроем разбираться уже Макарову, а я пас, свою работу мы уже сделали.
Кстати, в этом бою на "Микасе" погиб некий лейтенант Ямамото. За все время боя, японская эскадра не произвела ни одного выстрела главным или хотя бы средним калибром.
- Ну вот и все товарищи, - я пригладил волосы и снова одел многострадальную фуражку, которую мял в руках "всю дорогу", - адмирала Того больше нет, и его флота тоже. - кто то подал мне микрофон. - Товарищи, офицеры, мичмана, старшины, матросы... Сегодня вы выполнили свою задачу, сегодня вы молодцы! Слышите, вы все молодцы! Объявляю всей команде благодарность перед строем.