16 марта 1904 года 19-45 по местному времени.
острова Эллиота, миноносец "Страшный".
капитан первого ранга Иванов Михаил Васильевич.
Уходят во тьму, проваливаются во мрак за кормой редкие огни. "Страшный" через ночь идет в Порт-Артур. Поднимаюсь на мостик к капитану второго ранга Юрасовскому. На миноносцах типа "Сокол" нет штурмана, и командир ведет свой корабль сам. Даже если это надо делать в полной тьме, имея из приборов лишь компас да лаг. Никаких тебе навигаторов, не изобретен еще даже привычный для нас гирокомпас. Они и погибли тогда, отстав от группы такой же темной ночью. Юрасовский будто прочитал мои мысли.
- Михаил Васильевич, скажите, это правда, что "Страшный" должен был скоро погибнуть? - в принципе ответить можно, Юрасовский входит в тот круг офицеров, которым дозволено знать что мы из будущего, но их знания о возможном будущем ограничиваются началом Первой Мировой Войны. Ну, незачем пока им знать о семнадцатом годе и последующих событиях.
Отвечаю, - Константин Константинович, в нашей истории миноносец "Страшный" героически погиб утром тридцать первого марта в неравном бою с четырьмя японскими миноносцами и двумя скоростными бронепалубными крейсерами. Когда были разбиты все орудия и погибли все офицеры, трюмная команда открыла кингстоны и пустила "Страшный" на дно, не сдав его в плен. После того боя четыре новых миноносца в Российском Императорском флоте были названы: "капитан второго ранга Юрасовский", "лейтенант Малеев", "инженер-механик Дмитриев", ну и конечно же появился новый "Страшный". Вот такая вот историческая справка. Но это все было давно и не правда, ибо уже на дне и те два крейсера и те четыре миноносца, а вы ходили и ходить будете.
- Спасибо, Михаил Васильевич, - сказал Юрасовский, - конечно, странно узнавать о своей несостоявшейся смерти, но утешает то, что никто из нас не опозорил ни чести мундира, ни своего имени.
Дальше мы молча стояли на мостике и думали каждый о своем. Я вспоминал вчерашнюю ночь, когда Алексеев, Макаров, Эбергард и Рейценщтейн смотрели премьеву сборного фильма "20 век великий и ужасный". Банальная презентация, со схемами и графиками, перемежающаяся кадрами из документальных или художественных фильмов. Оказывается, девочки из группы Тимохина начали собирать этот триллер еще с ого момента, когда мы решили идти к Порт-Артуру и участвовать в этой войне. Шесть с лишним часов материала способного любого вывести из равновесия. Потому и так лоялен Эбергард. Такое будущее ему не нравится не только потому, что он офицер и дворянин, но и потому что, в нем, согласно замыслам Британии, Россия и Германия дважды сходились в смертельной схватке. А это значит, что каждый немец с русским подданством должен был решить для себя за кого он, за Россию или за Германию. А это все равно, что у ребенка спросить, кого он больше любит, папу или маму... В этом будущем все должно быть не так, нам нечего делить с немцами в Европе. Остается только один вопрос, необходимо развести Германию и Австрию, а последнюю толкнуть в объятия Антанты. После чего разделить лоскутное одеяло с немцами, им Австрию и немецкие области Чехии, России все остальное. Но пока это только теория. За размышлениями о будущем три с половиной часа пролетели незаметно. Я даже не стал уходить вниз, в предоставленную нам каюту, кто его знает, может я больше никогда не поднимусь на мостик боевого корабля.
К Артуру подошли около одиннадцати часов ночи. Вошли на внутренний рейд, предварительно обменявшись опознавательными сигналами с миноносцами дозора, и крейсером Диана. У набережной нас уже встречал незнакомый мне мичман.
- Мичман Приходько, - представил Эбергард молодого человека, - командует сводным взводом матросов, назначенных к вам в охрану.
- Очень приятно, - сказал я пожимая руку мичману, - скажите, молодой человек, а как вас по имени-отчеству? А то одной фамилией обходиться через чур официально получится.
- Сергей Прохорович, я, - смущенно произнес тот, - и что же вы, господин капитан первого ранга по имени отчеству ко мне?
- Вне строя - да! А в официальные моменты, не обессудьте, воинским званием и фамилией обходиться придется. Ну, говорите же, говорите, по глазам вижу, что-то сказать хотите...
- Тут это, как стемнело, какие то типы вокруг состава крутиться начали, ну мои ребята даже пальнули пару раз, в воздух. Потом стихло все. Я господа, надо сказать в сомнение пришел и портного вместе с подмастерьями и мундирами сюда доставил... Сейчас и отправимся, а они пусть прямо в поезде подгонку делают. Потом в Дальнем или даже в Мукдене высадим, обратно со встречным вернутся. Только им денег надо дать, а то крик будет.
- Молодец мичман! - из-за моей спины выдвинулся Мартынов, - правильно сообразил! Сколько ему надо, в смысле денег?
- Двадцать рублей, господин лейтенант.
- Держи, - Мартынов передал мичману два желтых кругляшка с профилями последнего русского императора. - Вот так то Андрей Августович, утечка где-то была.
- Как можно, Евгений Петрович, мои офицеры все надежны. - возмутился Эбергард, - это должно быть совпадение.
Мартынов отозвал его в сторону, - Андрей Августович, времени у нас мало. Ваш портной часом не еврей?
- Да, а какое это имеет отношение... - не понял Эбергард.
- Очень простое, -пожал плечами Мартынов, - если был бы китаец, то это японская разведка и нити тянулись бы в Токио. А раз еврей, значит разведка британская, нити тянутся в Лондон, а на подхвате всякая революционная сволочь. Тут еще околачивается некто, по британскому паспорту - Сидней Рейли, на самом деле одесский мещанин Соломон Розенблюм, тот еще гад. Но это не он, тот под лесоторговца работает и тоньше. А этот портной, скорее всего, просто информатор. Так что, Андрей Августович, план вашего мичмана к безусловному и немедленному исполнению. Константин Константиныч, - обернулся он к Юрасовскому, не будете ли так любезны предоставить десятка два матросов для переноски багажа? И столько же с винтовочками - постоять в прикрытии. А потом мы вас больше не задерживаем. Возвращайтесь на Эллиоты и доложитесь капитану первого ранга Карпенко и господину Одинцову...
В общем, все обошлось. Сгибаясь под тяжестью баулов и ящиков, матросы со "Страшного" дотащили наш багаж до вагонов. Никто на нас не напал, но Мартынов, осмотрев окрестности в ноктоскоп, заявил, что за нами наблюдают, очень плотно и очень внимательно. Отправив всех нас в вагон, Мартынов ждал, пока закончат погрузку, и вот как только последний ящик был втащен в тамбур, Мартынов вскочил на подножку и крикнул машинисту - Трогай! И вот, как только поезд двинулся с места, из росших вдоль дороги кустов бабахнуло насколько револьверных выстрелов. В ответ ударили трехлинейки матросов со "Страшного". Минуты через две, перестрелка утихла так же внезапно, как и началась. А поезд, стуча колесами на стыках, набирал ход. Впереди было десять тысяч километров пути до Санкт-Петербурга
16 марта 1904 года, около полудня
Поезд литера А, где то между Тверью и Москвой
Вагон-ресторан
Мимо вагонных окон, под стук колес, один за другим пролетали телеграфные столбы. Природа была в том удивительном состоянии, когда с полей снег уже почти весь сошел и прятался белыми пятнами только по оврагам и канавам. Кое-где деревья уже начали одеваться зеленоватой дымкой лопающихся почек. Но обедающих совсем не радовали красоты природы, скорее наоборот. Михаила после вчерашнего откровенно мучало похмелье. И если к завтраку он совсем не выходил, то к обеду он все-таки появился в вагоне-ресторане и теперь уныло ковырялся ложкой в тарелке с чем-то постным. Великая княгиня Ольга, наоборот, была деланно весела, и умело поддерживала светский разговор ни о чем с Карлом Ивановичем и Еленой Вольдемаровной. Только даже неискушенному человеку было видно, что ее мысли витают где-то вдалеке. Великий Князь Александр Михайлович перечитывал утренние московские газеты купленные Карлом Ивановичем на вокзале в Твери. Ничего! То есть нет, газетных статей, посвященных "Чуду под Порт-Артуром" меньше не стало, тема была еще горячей. Но теперь, через двое суток после самих событий, от констатации фактов газетеры перешли домыслам и вымыслам. У Александра Михайловича в саквояже лежал ворох телеграмм которые перекрестно подтверждали друг друга и несли куда более подробную и полную информацию. И что из этого следует, господа? Цензура? Безусловно! В газеты пока не просочилось ни одной мелкой подробности произошедшего, вроде пятнистой окраски или отсутствия дымов, в то же время особенно муссировалась версия, подрыва японской эскадры на крепостном минном поле. Об "американских крейсерах" писалось вскользь, и то не везде, лишь только как о проведших крейсерскую операцию против японской торговли. Со вздохом Александр Михайлович свернул газеты, и кивнув стоящему возле стола навытяжку официанту, встал из-за стола, - Ну-с, друзья, не пора ли нам немного поработать?