- Доброе утро, Ваше Императорское высочество, - склонил Карл Иванович голову в поклоне и тот же луч-озорник высветил блик на его уже довольно обширной лысине, - Омск, будем стоять один час.
- Знаю, дорогой Карл Иванович, - Великий Князь взял со стола заполненные бланки телеграмм, - будьте любезны, пошлите Филимона, пусть отправит. И пусть проверит, нет ли нам чего-нибудь до востребования. Да и пусть купит свежих местных газет.
- Будет сделано, Александр Михайлович, Карл Иванович вздохнул и вышел в коридор, - Филимон?! - донеслось до Великого Князя и пару минут спустя он наблюдал из окна взапуски припустившего к вокзалу лакея.
- Сандро, можно к тебе? - в дверях купе стояла Великая Княгиня Ольга, одетая как для променада, - Не составишь ли ты мне компанию прогуляться по перрону, а то хотела попросить Мишкина, а тот еще спит. Вчера, бесстыжий, допоздна резался с гусарами и кирасирами в карты, теперь его и из пушки не разбудишь. - Ольга склонила голову, ожидая ответа.
- С превеликим удовольствием, Ваше Высочество! - Александр Михайлович подумал, что действительно, неплохо было бы пройтись по перрону, нагулять аппетит перед завтраком. - Да и погода-то какая?! Солнышко, весна!
- Да, весна, - согласилась Великая Княгиня, спустившись с подножки вагона, и взяв Александра Михайловича под руку, - Куда пойдем, Сандро? - вдоль перрона уже редкой цепью стояли кирасиры с гусарами, как занавесом, отсекая праздную публику от литерного поезда.
- Давай до паровоза и обратно... - внимание Великого Князя привлекла кучка воробьев, которые по весеннему времени, с азартным чириканьем, решали свои воробьиные дела, - Демократия! - сказал Великий Князь с легкой усмешкой, кивком указав Ольге на воробьиное вече, - Шуму много, а толку?
Великая Княгиня слегка улыбнулась из под вуали, сегодня она выглядела уже значительно лучше. Александр Михайлович подумал, что хоть они с Ксенией и родные сестры, но совершенно не похожи, ни внешне, и ни по характеру. Ольга будто взяла у Марии Федоровны и Государя Александра III всю сталь их характеров. Взять только этот ее брак, другая бы давно или бы напропалую изменяла мужу, или валялась бы в истерике. А вот Ольга держится как железная. Только вот это ее, фактически, побег в Порт-Артур... да и тот, давешний, разговор. Значит, кипят и в этой милой головке страсти нешуточные.
Дошли до паровоза и повернули обратно. Солдаты в оцеплении, когда мимо них проходили Сандро и Ольга, становились во фрунт и прищелкивали каблуками, а она их приветствовала легкими кивками из под вуали. Александр Михайлович знал, что в Ахтырском гусарском Ольгу любили, чуть ли не боготворили, и офицеры и рядовые гусары. И вот сейчас он с легкой улыбкой наблюдал этот ритуал выказывания обожания своему "предмету". Но бог мой, что это, Филимон несется сквозь толпу публики, рассекая ее, как атакующий миноносец волны. Да что случилось то такого, туда бегом, обратно бегом... Прибежал, запыхался, дышит как твой паровоз, картуз на ухо сбился, хорошо не потерялся. - Вот, Ваше Императорское высочество! Последняя была! - и протягивает свернутую газету. Недоумевая, - А что же, такое, ради бога, такого в той газете? - Александр Михайлович разворачивает хрустящий, пахнущий свежей типографской краской, лист. И остолбеневает! Прямо на развороте статья, крупными буквами заголовок "НОВОСТИ С ТИХООКЕАНСКОГО ФРОНТА". Под заголовком крупно четыре грубо отпечатанных фотографии и подпись "Вспомогательные крейсера, построенные в Северо-Американских Соединенных штатах", дальше статья. Мичман Н, уроженец нашего города, доблестно сражающийся с японцами на крейсере "Баян" прислал в нашу газету эти невероятные фотографии, и описание исторического боя, в котором была уничтожена японская эскадра...
Великая княгиня через его плечо смотрит на фотографии, и ее лицо медленно розовеет. - Сандро, это оно?
- Я думаю, да! - Александр Михайлович, резким движением сложил газету пополам, да так, будто драгоценная статья со всеми фотографиями могла выскочить и убежать. Потом сунул в потную ладонь Филимона цельный золотой червонец, - Держи, милейший, заслужил! - и, оглянувшись, добавил, - Карла Ивановича в мое купе, скажи, как по боевой тревоге! - прогулки были немедленно забыты, и Александр Михайлович с Великой княгиней, быстрым, но не нарушающим приличия шагом направились к вагону.
Газета лежала на столе, как неприятельский солдат на допросе. Статья, правда, ничего нового не поведала, как раз она максимально точно, повторяла то, что Великому Князю и Карлу Ивановичу уже и так было известно из служебных телеграмм. А вот фотографии. Хоть и были они мутными и отвратительного качества, но изображенные на них корабли приводили Карла Ивановича в состояние шока. Он водил по газете крупной лупой, вопросительно хмыкая в особо избранных местах, потом отбросил лупу и выдохнул, - Невероятно, Ваши Высочества! Ничего похожего на что-нибудь привычное!
Александр Михайлович начал объяснять Великой Княгине Ольге, - На боевом корабле каждый элемент имеет свой смысл и свое назначение там нет места ничему лишнему. Бывают устаревшие детали конструкции, включаемые в проект по традиции, вроде парусного вооружения на крейсерах типа "Паллада", но эти чудачества Шпица можно хотя бы объяснить. А тут корабли внешне на три четверти состоят из элементов непонятного назначения, и выглядят для опытного глаза, как нагромождения нелепостей. И при этом показывают выдающуюся боевую эффективность. И при этом знакомые нам с Карлом Ивановичем элементы сильно искажены. Ну, кто, спрашивается, будет заключать пятидюймовые пушки в башню, да еще и такой странной сферической формы. А вот это что за маленькие башенки? Да там же внутри и ребенок не поместится, а орудие в ней какое - картечница? Минные аппараты, причем четыре трубы вместе, а калибр - не меньше двадцати дюймов. Впервые вижу, как Карл Иванович поднимает вверх руки. Сдается мне, Ольга, твоя гипотеза начинает сбываться с пугающей очевидностью. Теперь и мне совершенно понятно, что эти корабли явно не от мира сего.
- Сандро, четырнадцатого числа сего месяца у Порт-Артура рухнул очень большой камень, и во все стороны кругами побежали волны, - Великая Княгиня кивнула на газету, - и это только первая из них, причем, я совершенно уверена - будут еще! - гугукнул паровоз, лязгнули буфера, в окне поплыл назад перрон Омского вокзала. Литерный А двинулся дальше, на восток, навстречу громыхающей канонаде Русско-Японской Войны
21 марта 1904 года 05-45 по местному времени.
острова Элиот, миноносец "Страшный".
Капитан Морской пехоты РИ Сергей Александрович Рагуленко (Слон)
Комбриг наш, Новиков Александр Владимирович, поднял меня сегодня ни свет ни заря. Собирайся, говорит герр гауптман, есть особо важное задание. Тут надо до Порт-Артура сбегать, Товарищ Одинцов просил меня оказать содействие одному человечку. Честно говоря, это и в наших интересах тоже. Да, говорит, с собой возьми троих-четверых "наших" прапоров для солидности. Ознакомился я с заданием, дорогие товарищи, и слегка офонарел. Это надо же. Поступить в распоряжение новоназначенного директора вечерней школы, это раз. Проследовать на миноносце "Страшный" в Порт-Артур и, используя мандат Наместника Алексеева, мобилизовать на службу преподавательский состав Пушкинской школы, это два. Ну в третьих, о противодействии местных властей можно не беспокоиться, генерала Стессель отстранен от должности и мается под домашним арестом. можно не беспокоиться. Еще на первый день знакомства Одинцов подсунул Наместнику роман Степанова, и некоторые исторические документы и вот теперь от Стесселя и компании только так летят пух и перья-с. Алексеев это еще тот танк! И сейчас этот погром в самом разгаре, ревизионная комиссия-с свирепствует, Стессель на время расследования отстранен от всех дел, его обязанности комкора и коменданта Квантунского укрепрайона временно исполняет генерал-лейтенант Кондратенко, обязанности коменданта крепости генерал Смирнов, а в остальном заходи - кто хочет, и бери - что хочет. Короче, Полярный Лис в своем репертуаре, подкрался незаметно, блин. Генеральше тож не повезло, читал Порт-Артурскую гезетенку "Новый Край" и офигевал, чем она там наказывала бедных сироток что были у них на воспитании, а в самом деле в услужении... полуметровой линейкой. И свидетельства доктора приложены. Как я чувствую, съедят его с потрохами, не дожидаясь конца войны. И телеграмма эта вполне дурацкая про потопленный русский флот, это надо же было так облажаться?!