Микарт ошалело оглядывал комнату. Заметил стол с мазями, остатки моего вчерашнего наряда, смятую постель. И вот тут совсем взбесился: пронесся мимо меня, схватил простыни и, поднеся к лицу, глубоко вдохнул.
— Ты?! — Темный перевел озверевший взгляд на меня.
Я сжалась от страха. А затем подумала, а какого черта?
— И что — я?!
— Ты! — Микарт отбросил ткань на кровать, в два шага оказался подле меня и дернул за воротник. — Кильвар?
О, боги! Какой наполненный смыслом вопрос!
— Микарт! — я дернулась, вырываясь. — Какого беса? Что — я? Что — Кильвар? Ставь вопросы конкретно!
Очень пекло то место на шее, на которое только что внимательно смотрел Темный. Почему так больно? Там что — еще один очаг поражения низкой температурой?
Обернувшись к настенному зеркалу, глянула. Ой, мама! Это не обморожение!
В отражении зеркала у себя за спиной увидела рассеянный взгляд мага.
Микарт постоял некоторое время, беспомощно глядя по сторонам, а потом резко сел на пол, уперся спиной об кровать, и обхватил руками голову. Если бы мог, зарылся пальцами в волосы. Только коротко стриженным мужчинам не дано испытать такое блаженство.
На какой-то момент мне стало жаль мужчину, но я с достоинством царицы подавила в себе порыв приласкать, и просто обернулась к магу.
Долго ли, коротко ли… Скорее — коротко, потому что я и пары вдохов не успела сделать, как дверь входная распахнулась, и на пороге вырос взмыленный Кильвар.
— Вирай? — громко спросил он, оглядывая меня с ног до головы. Я моментально прикрыла последствие его страстного поцелуя на шее рукой. — Все в порядке?
— Это ты не у меня спрашивай, — ответила я, кивая головой в сторону Темного.
Словно не слыша моего ответа, воин сделал два шага в мою сторону и, оказавшись рядом, провел рукой по волосам. Из глаз его так и струился солнечный свет.
— Отойди от нее, — прозвучала угроза от Микарта.
Мы скрестили взгляды.
— Отойди от нее, — повторил приказ Темный, поднимаясь на ноги.
— Не смей ему приказывать! — вступилась я за воина, снова позабыв об обиде.
— Не надо меня защищать, — мягко попросил Кильвар, отодвигая меня себе за спину.
— Отойди от него, — теперь приказывали явно мне.
Я отрицательно покачала головой.
— Я сказал — отойди! — вдруг крикнул Темный и бросился в нашу сторону.
Кильвар среагировал моментально: отбросил меня в угол, а сам переместился к двери.
Драка началась снова. Только длилась на этот раз считанные минуты.
— Это была моя судьба! — кричал Микарт, ударяя брата.
— Тогда зачем ты от нее бегал? — парировал удар и вопрос воин.
— А ты и рад стараться — сразу подобрал объедки со стола старшего брата!
Кильвар разозлился не на шутку:
— Не смей так говорить! Я никогда не питался объедками!
И почему мне снова так обидно? Потому что меня обозвали объедками? Или потому, что воин не встал на защиту меня, а решил обелить себя?
— Это моя судьба, и я делаю с ней то, что считаю нужным! — вновь ударил по больному Микарт.
— Твоя судьба неразрывно связана и с моей тоже! — отбился воин и отступил.
Кильвар устал. Бился с братом, затем со сворой головорезов, теперь опять с братом — слишком много сил потратил. Но Микарт не унимался:
— Это моя судьба! Не тебе предназначались те слова!
— Нет, брат! Теперь это моя судьба! И теперь это мои слова! — тихо, но твердо произнес воин, снова становясь в боевую стойку.
Темный на миг замешкался, кинул короткий взгляд на меня, на шею, прикрытую рукой, вмиг превратился в ослепленного яростью зверя и кинулся на брата.
— Это моя судьба!
— Уже не твоя!
— Уйди! — маг махнул рукой. В Кильвара ударила воздушная волна.
При таком ударе не только на ногах не устоять, но и пеплом развеяться можно. И Кильвар исчез. Только дверь, жалобно скрипнув, слетела с петель.
В доме воцарилась тишина.
— Кильвар? — позвала я, выглядывая из укрытия. — Микарт? Что ты сделал?
Маг не смотрел в мою сторону. Пялился в дверной проем, замерев в последней позе магического броска.
— Микарт, ты куда дел брата? — как можно спокойнее произнесла я, выползая на середину комнаты и выглядывая на улицу. — Ты куда дел Кильвара?
— Не знаю, — прошелестело у меня за спиной.
Я обернулась. Темный глядел в пустоту и не реагировал на окружающий мир.
— Его там нет, — сообщила я уже принятый сознанием факт исчезновения воина, — его там нет! Куда-ты-его-дел?!
Темный не отвечал. Пялился на снег, не моргая. Лицо его посерело, приобрело выражение умалишенного.