— Надо было меньше по тавернам сидеть, — прикрыла я глаза, проходя мимо Темного вглубь комнаты, и рассматривая предметы интерьера. — Кто здесь жил?
— Это темница, — хмыкнул Темный, — здесь не живут.
— Ха, — я плюхнулась в кресло с высокой спинкой, закинула ногу на ногу, — если это ты называешь темницей, то камера пыток мне покажется парком аттракционов, наверное.
Микарт пристально посмотрел на меня. Глаза его мгновенно потемнели.
— Ты желаешь прогуляться в камеру пыток?
Я испуганно раскрыла глаза и отрицательно потрясла головой. Нет, в камеру аттракционов мне не хотелось.
— Так все же, кто здесь был заточен? — попыталась я перевести тему разговора в менее кровожадное русло.
Микарт отвел взгляд, скользнул им по гобеленам на стене, сложил руки на груди, и прошелся к столу.
Ну, тут и ежу понятно — всей правды мне маг не расскажет. Кто здесь сидел — скажет, а вот какие испытывал к этому человеку чувства — не признается. Вон как руками закрылся…
— Микарт? — оторвала я от размышлений Темного. — Так кто здесь сидел?
— Ведьма, — жестко произнес маг и повторил, глядя прямо мне в глаза: — Болотная Ведьма.
Идем!
Для подкрепления приказа, протянул ко мне руку, и когда я не ответила взаимностью, резко схватил за запястье и заставил подняться с нагретого места.
— Идем! — повторил приказ и потащил за собой.
— Я не хочу в камеру пыток, — попыталась вырваться я, но как обычно, ничего не вышло.
Выполнив задание, болотный огонек растворился. Мы с Темным вышли на улицу, прошли двор по диагонали, поднялись на третий этаж и какими-то окольными путями вновь вернулись к моей комнате.
— А который час? — уточнила я, сбрасывая верхнюю одежду, и проходя к кухоньке.
— А зачем? — уточнил Микарт.
— Кушать захотелось. Вот и думаю, не рано ли еще или не поздно ли уже?
На лице Темного отразился процесс мыслительной деятельности. Он медленно сел на заваленный подушками помост в чайхане, и нахмурил лоб.
— Я не понял, — честно признался маг.
Я остолбенела от его откровенности. И мне было уже совсем не смешно. Это настораживало.
— Объяснять не стану, но кушать все равно хочется. Есть у вас обслуживание в номерах? — дурной вопрос. Есть, конечно, чай же мне приносили с булочкой…
— На ужин была утка… — вспомнил маг.
— Нет, слишком жирно. А вот от ветчины или бутерброда с бужениной я б не отказалась, — я мечтательно закатила глаза.
Уже через несколько минут старалась громко не чавкать. К моей ночной трапезе присоединился и Темный. В чайхане сидели, чай пили, по-турецки не говорили.
— И все же, Микарт, — я глянула на темного с прищуром, — я не увидела у вас тут ни одних часов. Как вы время узнаете?
— А смотря с какой целью, — неопределенно махнул головой маг, разваливаясь на подушках, словно у себя дома.
Хотя, он же и есть у себя дома. Это я — в гостях. Но с другой стороны, я не позволяю себе при гостях ходить вот в таком виде. Однажды я уже видела Микарта обнаженным. Но тогда и обстановочка была немного другой: свечи, звезды, гуляющий по башенной комнате ветер, и мое согласие на три условия…
А сейчас… Он снова хвастался своим накаченным прессом. И я голову даю на отсечение, что и остальные части тела не сильно отличаются от того, что я уже видела. Кому-то природа дает ум, кому-то красоту, кого-то обходит своим вниманием, кому-то уделяет его слишком много. Порою мне кажется, сто маг сначала выстоял в очереди за силой, а потом попал на распродажу остатков ума.
— Ну, вот как это — с какой целью? — не поняла я, переспрашивая и отворачиваясь от аппетитно выглядывающего торса. — Как вы просыпаетесь по утрам на работу? Как назначаете встречи?
— Маг не ходит на работу, — гордо сообщил Темный. — А простой люд — с петухами. Встречи мы назначаем в конкретных местах — у «Коня» на ужин, у «Марины» на «Кадриль».
От упоминания заведения легенького поведения, у меня засосало под ложечкой. Внезапно вспомнился Кильвар и меня снова обуяла злость:
— Микарт! А ты чего разлегся?! — закипала я, при чем заводила сама себя и почти на пустом месте.
— Не понял? — маг повернулся на бок и уставился на меня немигающими глазами.
— Я спрашиваю, ты чего разлегся? Почему не ищешь брата? Почему ты не в седле? — говорила я и с каждым словом все больше убеждалась: язык мой — враг мой.
Микарт медленно покрывался пятнами, принял вертикальное положение и вперился в меня взглядом голодного крокодила.
— Вирай, ты ничего не забыла? — прошипел Темный, сверля во мне дырку.