Затем дернул меня за руку и вытолкнул на середину комнаты. Незнакомые мне мужчины повскакивали с мест, пытаясь предотвратить позорное падение.
— Что ты себе позволяешь? — возмутился кто-то.
— Что она себе позволяет?! — перебил Микарт, стреляя глазами в Сивральвэ.
Ведьма изобразила искреннее удивление.
— Что ты сделала, Сивральвэ? — вкрадчиво произнес Темный. — Что ты сделала с браслетом?
Меня тоже крайне интересовал этот момент. Я отбилась от заботливых рук, и, встав в позу «руки в бока», тоже уставилась на ведьму.
Ворожея плавно поднялась, вышла из-за стола.
— О каком браслете идет речь? — деликатно уточнила ведьма, переводя взгляд с меня на Микарта.
В комнате воцарилась тишина. Ни один из присутствующих, не желая пропустить ни слова, застыли гипсовыми изваяниями.
— Вот этот браслет, — я выставила босую ногу, сверкнув камешком на застежке.
— Очень красивая и ценная вещь, — подтвердила качество подарка ворожея. — Так что с ним не так?
— Я не могу его снять, — зло прошипел Темный, — почему?
— А зачем тебе его снимать? Мешает? — Сивральвэ была само обаяние.
— Я не смог его порвать! — рявкнул маг, направляясь ко мне, и присаживаясь у ног. — Чем ты его укрепила?
Сивральвэ, похоже, не собиралась отвечать — стояла и рассматривала убранство комнаты.
— Ведьма! — крикнул маг, возвращая с небес на землю замечтавшуюся Мышь. — Скажи, зачем тебе нужен браслет на ее ноге.
— Это не мне нужен, — став мгновенно серьезной, произнесла Ведьма, — это нужно в первую очередь ей.
— Зачем? — требовательно спросил маг.
— Зачем? — хмуро отметила я.
Сивральвэ медленно подошла к нам. Микарт предупреждающе выставил руку вперед, снова задвигая меня к себе за спину.
Ведьма отодвинула мужскую руку, подошла вплотную ко мне, погладила по волосам.
— У тебя великий дар, милая, — ворожея добро улыбалась, — но ты не умеешь им пользоваться. Я дала тебе шанс развить этот дар.
Я плохо соображала, а Микарт — и того хуже.
— Какой дар? — возмутился Темный, перехватывая и убирая руку, ласково глядящую меня по голове.
— Девушка умеет залезать в головы, — Сивральвэ аккуратно выкрутила руку, освобождая запястье, — но она не пойдет дальше, если ее будут отвлекать всякие мелочи.
Последние слова были обращены явно к Микарту, потому что буквально сочились злобой.
— Мне это не надо! — возмутилась я.
— Ей это абсолютно не нужно! — подхватил Темный.
— О, — ведьма сделала большие глаза, — это нужно не только ей! Это нужно и тебе тоже, Микарт. И не надо меня перебивать!
Воздух сгустился, напитываясь злобой.
— Этот браслет уже не позволил сделать ей ошибку! — тем временем продолжала ведьма. — Ведь ты хотела уйти, правда?
Я в ужасе отшатнулась от Болотной Мыши.
— Что? — Микарт обернулся ко мне. — Ты хотела уйти?!
Я испуганно пятилась назад, не в состоянии вымолвить и слова. Ворожея злорадно усмехалась.
— Куда ты хотела уйти? — продолжал выпытывать Микарт, наступая на меня.
— Я хотела, чтобы все закончилось! — выпалила я, в надежде, что мое «тяв» заглушит рык Темного.
Вроде получилось — Микарт обернулся к ведьме. Та меланхолично перекатывалась с пятки на носок.
— Сними браслет, — тихо приказал маг.
— И не подумаю, — легко не согласилась ведьма, — в этом случае проиграют все.
Пока Микарт отвлекся на Мышь, я села на лавку, попыталась расстегнуть застежку браслета — не выходило.
— Твоя девочка получила силу, которой не умеет управлять, — продолжала оперировать фактами ворожея, — я ей помогла. Кроме того, мы еще не нашли Кильвара.
Я сидела, подобрав ноги под себя, и пыталась не разрыдаться. Мой план провалился. Мне придется и дальше терпеть издевательства и насмешки судьбы. И теперь вряд ли Микарт оставит меня хоть на миг одну — будет бояться, что я решу уйти иным способом.
И, похоже, к такому же выводу пришел и сам Темный, потому что обернулся, смерил меня диким взглядом и сказал:
— Иди спать, Вирай. Завтра рано вставать.
И я ушла. И не потому, что готова была исполнять приказы красавчика, а потому, что самой хотелось побыть наедине с собой. И поговорить. Разобраться с ситуацией. Совершенно неясной и запутанной.
— Это какой-то бред! — сокрушалась я, усаживаясь в глубокое жесткое кресло, обхватывая руками подушку, которой недавно швырялась. — Каждый имеет козырь в рукаве. Каждый готов спорить и контролировать другого. И никто не идет на уступки. Никто не болеет бескорыстностью.