Мысли о том, что произошло годы назад, Антонина Петровна давно убрала в самый дальний угол сознания и закрыла — образно говоря — на тяжёлый амбарный замок. Негоже жить прошлым — тем более таким, какое может запросто свести с ума, если думать о нём слишком часто.
Но как же происходящее сейчас было похоже на события десятилетней давности!..
Антонина Петровна спешила домой с работы. Темнело рано, и идти приходилось осторожно: невидимые в полумраке слякоть и лужи угрожали превратить приличную осеннюю обувь в пару мокрых тряпок.
Работала она в последнее время много. Больше, чем было прописано в трудовом договоре. Ей и самой было неприятно находиться в собственной квартире, такой, казалось бы, родной ещё месяц назад. Да и платили побольше: мелочь, а приятно.
На подходе к дому Антонина Петровна заметила парочку молодых людей. Парень курил, отворачивая голову в сторону, чтобы сигаретный дым не летел в сторону девушки; та что-то рассказывала ему — громко, встревоженно. Что-то в облике девушки показалось Антонине знакомым, но рассмотреть ребят получше ей никак не удавалось. Старость, проклятая старость… Вот и глаза начали барахлить. Того и гляди придётся покупать очки.
Антонина Петровна подошла поближе. Девушка, стоящая около дома, не давала ей покоя. Когда расстояние, наконец, позволило рассмотреть черты лица, Антонина сощурилась — и ахнула. Девицей, так развязно общающейся с курящим патлатым парнем, оказалась её малолетняя воспитанница! Лиза тётку не замечала, продолжая что-то оживлённо болтать, а парнишка слушал её, изредка кивая головой в такт.
«Так вот оно что!» — пронеслось в голове у Антонины Петровны. Ну конечно же! Греховная, блудная связь девочки с этим искусителем — вот что питало её одержимость всё это время! Вот из-за чего та не спала ночами, мало ела и чахла на глазах! Антонина слышала, что случается с девицами, сошедшими с праведного пути. Они становятся лёгкой добычей для диавола, а если уж речь идёт о сироте, недавно потерявшей родителей… Горе, неверие, теперь ещё и внебрачная связь с мужчиной, иссушающая сердце, — какое влияние всё это оказывало на хрупкую девичью душу, оставалось только догадываться. И Антонина Петровна догадывалась.
Чуть не наступив ногой в глубокую лужу, она в два прыжка оказалась около Лизы. Схватила её за плечо, развернула к себе, гневно уставилась в её растерянное лицо.
— Так вот, значит, как мы время проводим. Блудница!
Девочка приоткрыла рот — растерянная, пойманная врасплох.
— Тётя Тоня, вы чего… как чёртик из табакерки… напугали, — залепетала она, машинально отстраняясь. — Вы не так всё поняли, тётя Тоня! Он не мой парень!
— Не так? Юная девица обжимается с мужчиной посреди улицы поздно вечером — что здесь ещё можно было не так понять?!
— Но мы не обжимались, — ввернул парень, переводя огонь праведного гнева Антонины Петровны на себя. — Мы разговаривали, я провожал её из школы — время сейчас неспокойное, сами же знаете. И я вам могу поклясться, что ничего такого между нами с Лизой не было.
— Ври больше, — буркнула Антонина Петровна, но пылу в ней слегка поубавилось. Взрослый мужчина, как ей показалось издалека, оказался на поверку намного моложе — ещё совсем мальчишка, лохматый, улыбчивый. Вежливый даже. Впрочем, веры ему это Антонине не прибавило.
— Честное слово, тёть Тонь, — подала голос Лиза, — мы просто друзья. Правда.
Антонина Петровна потёрла висок: голова начала раскалываться. Ну да, девочка говорила про какого-то там своего друга, который должен был вернуться сюда из Новосибирска. И чего это она так распалилась… Нервы в последнее время совсем ни к чёрту.
Но, как бы то ни было, тесное общение Лизы с мужским полом надо пресекать. Знаем мы эту «дружбу»: сначала они просто мило чирикают, а потом через полгода она уже с пузом ходит. В вопросе взаимоотношений полов Антонина Петровна была старомодна и ничуть об этом не жалела.
— Друзья, говоришь, — она испытующе посмотрела на парня, который даже немного смутился под её пристальным взглядом. — И как же зовут твоего друга, Елизавета?
— Олег, — мальчишка улыбнулся и протянул ей руку. Антонина Петровна проигнорировала жест.
— Что ж, спасибо тебе, Олег, что провожаешь Лизу до дома. Но впредь о таких вещах лучше предупреждать меня. Для девочки её возраста частое общение с молодыми людьми может повлечь… неприятные последствия, ты же сам понимаешь.
— Тётя Тоня! — пронзительно, чуть ли не плача, воскликнула Лиза. — Вы меня ещё и друзей лишать собрались?!
— Не лишать, Лиза, а контролировать общение, — возразила Антонина Петровна. — Это разные вещи. Ты ребёнок непростой, и я боюсь за тебя, особенно когда ты проводишь время в такой… компании.
— Какой компании? Он брат девочки из моей школы, мы вместе гуляли после уроков, потом она пошла домой, а мы…
— А вы решили продолжить общение в более уединённой обстановке, — кивнула Антонина. — Слышу не впервые. Пойдём домой, там поговорим. Не стоит устраивать разборки перед мужчиной, это недостойно.
— Никуда я не пойду! — Лиза вспыхнула. — Хватит с меня! Этой квартиры, этой комнаты, вас с вашими дурацкими иконами — всего!
Антонина Петровна схватила было девочку за плечо, но та вывернулась.
— Отстаньте от меня! Уходите! Я не хочу туда возвращаться, никогда больше не хочу!
Лиза кричала, по щекам текли слёзы. У девочки начиналась настоящая истерика, и надо было срочно успокоить её, пока не стало только хуже.
— Лиза, девочка, послушай меня, — Антонина Петровна снова начинала злиться — что это за недостойное поведение посреди улицы? — Сейчас не время для демаршей. На улице поздно и холодно, а идти тебе некуда. Поэтому, будь так добра, пойдём домой.
— Мне есть куда идти, — дрожащим от ярости голосом ответила девочка. — И я пойду. Что угодно лучше, чем ваша квартира! Я лучше в подворотне с бомжами ночевать буду, чем к вам вернусь!
— Лиза! — ахнула Антонина Петровна. — Это что за речи?
— А вот то, — зло ответила Лиза, продолжая всхлипывать. — Вам насрать на то, что творится у вас дома, насрать на то, что я которую ночь не могу спать из-за чёртового монстра в комнате, вы ни хрена не видите дальше своих иконок и вините во всём меня! С какой стати я должна вас слушать? Зачем мне с вами оставаться?!
Антонина Петровна стояла как оплёванная. Лиза продолжала ругаться, кидаться в неё злыми, жестокими обвинениями, которые тем не менее были… правдой? Действительно так — она, погрузившись с головой в религию, и вправду перестала видеть что-то дальше собственного носа? И сейчас Лиза кричит на неё не потому, что в ней играет подростковый бунт, а по вполне закономерной причине?
— Антонина Петровна, — подал голос Олег. Она про него и думать забыла: во время перепалки парень отступил в сторону, и только когда Лиза заплакала, появился снова, приобнимая девочку за плечи. — Может, ей и вправду будет лучше переночевать сегодня… не с вами?
— Чушь, — прошептала Антонина, чувствуя, как лицо идёт красными пятнами. — Полная чушь. Она сейчас же вернётся домой и будет наказана.
— Тогда с какой стати ей туда возвращаться? — резонно возразил Олег, и Антонине Петровне пришлось признать, что она потерпела педагогическое фиаско. Было глупо считать, что девочка — причина всех странных звуков. Было ещё глупее винить её, не обращая внимания на то, как Лиза боится того, что происходит в гостиной.
Антонина почувствовала себя усталой. Слишком усталой и слишком растерянной, чтобы разбираться сейчас во всех сложностях, которые навалились на неё и её воспитанницу. Нужно было подумать. Разобраться в себе и в Лизе.