Одновременно с последними словами туман со свистом втянулся в печь, и на мгновение в мире воцарилась безлунная ночь. Но лишь на мгновение или даже меньше. Как будто моргнул и снова смотришь на яркие лучи солнца и лениво шевелящиеся под летним ветром листья.
— Зачем сама? — хмуро спросил он, когда я немного отдышалась.
— Бабка сама завивала, и я сама должна, — упрямо мотнула головой я. — Не можешь же ты всю жизнь меня за руку держать.
— Гуртом и батьку бить сподручнее, — криво улыбнулся он.
— Родителей уважать надо, а не бить. Тем более гуртом, — буркнула я.
Черномор опустил голову.
— Совсем я тебе не люб. Что ни сделаю, все мимо.
— Что? — опешила я.
— Да ничего, — махнул огромной ручищей он. — Это потому, что мы эти… Как их… Коллеги?
— Ты о чем?
— Да все о том же! — вспылил всегда спокойный как удав Черномор. — Не хочу я коллегу! У меня этих коллег вон тридцать три штуки блестят! Я уже и так и сяк! Но нет, на кривой козе и то не подъедешь!
— Какой козе? — окончательно растерялась я.
— А хоть какой! Я все делал, как ты говорила! Цветы? Так меня Лешак уже хуже гнили болотной ненавидит. Я ему летом все окрестные поляны оборвал.
— Зачем? — только и смогла произнести я, вспомнив странные охапки лесного сена, все лето появлявшиеся на заборе. Они собирали у моей избушки целые стада коз и оленей. Я тогда заколебалась навоз выгребать, думала, мне Леший так мстит.
— Тебе цветы носил. Ты же говорила, что у вас так принято. Потом колоду медовую приволок в подарок. Кто ее в болото выкинул?!
— Ну я, — призналась я, с трудом подавив желание почесать внезапно зазудевший зад, искусанный пчелами из той колоды.
— Вот! Я решил, ладно, может, что не то дарю. Котом перекинулся, все твои желания слушал да исполнял. Хочешь крышу перекрыть — богатырей прислал. Хочешь огород вскопать — пожалуйста. Коза в лес убежала, сам по болоту скакал, выискивал. На стол жаловалась — за ночь сделал! А ты заругалась да на улице его бросила! Что тебе не так?!
— Котом перекинулся? — наконец осознала зацепившую меня фразу я. — Я же при коте… О господи!!!
Щеки налились предательским жаром. Я вскочила и схватила первое, что попалось под руку.
— Извращенец! — Помело опустилось на голову обалдевшему воину. — Подглядывал?!
— Ты что! Я к стеночке отворачивался! Всегда. Ну почти всегда! — Он прикрыл голову руками.
— Почти?! Ах ты! Я тут страдаю, что хорошего человека обидела! Оскорбила своим распущенным поведением! А он подглядывает! Цветочки он, видите ли, носил! Да я чуть лопату не стерла, навоз от лесных тварей выгребая, что на твои цветочки собирались! А он…
— А он любит тебя! — рявкнул Черномор, и я вдруг поняла, что помело еще летит куда-то в сторону печки, а меня уже прижимают к каменной груди сильные руки воина.
— А? — тупо переспросила я, не делая попыток вырваться. — Правда?
— Правда, — гораздо мягче отозвался он. — Я тебя сперва за чужачку принял. Потом лишь понял, что душа у тебя наша, родная. Я твоей руки у бабки просил, да она меня на смех подняла. Говорит, эта ягода тому в руки дастся, кого сама выберет. Да только ты на меня и смотреть не хотела, обидел я тебя холодным приветом. И теперь еще добавил…
— Как это не хотела, — очнулась я. — Очень даже хотела!
— Любушка, — выдохнул витязь, зарываясь лицом в мою растрепанную косу. — Птаха ты моя сизокрылая. Так люб я тебе?
— Хозяйка! — Густой бас разорвал тишину. — Я пришел тебе поклон отдать!
— Это кто? — спросил Черномор, и я явственно услышала, как скрипнули зубы.
Я попыталась в маленькое окошко рассмотреть, кого бесы принесли в такой момент.
— Поклон тебе за совет да науку!
— Это вроде Иван-дурак! — наконец сообразила я. — Этот — не отстанет…
— Дураки, они упрямые, — со вздохом озвучил мои мысли Черномор, разомкнув стальное кольцо рук.
— Я быстро! — пообещала я, на ходу преображаясь в старую бабку.
Увидев меня на пороге, дурак просиял и отвесил поясной поклон.
— Спасибо тебе, хозяюшка, за науку. Век буду тебе благодарен! И новой помощи прошу.
— Какой? — спросила я, пытаясь сообразить, как этот болван так быстро выбрался из подземных плантаций Кощея.
— Задумал я Горыныча воевать…
— А Кощей? — пискнула я.
— Он, как меня увидел, сразу ржать начал. Так я на него лопатой махнул, как ты велела. Он и помер.
— От смеха?
— Не… Козьим орешком подавился. Не иначе лопата зачарованная сработала…