Строго говоря, тут мы имеем совсем другой тип красавчика. Тот, кто в жизни не станет вести себя нагло, но это не остановит толпу девчонок, бегающую за ним… И не тот, кого я вполне ожидала увидеть в своей спальне сегодня…
Но тот, кого мне с самого начала этой истории немного хотелось увидеть в своей спальне.
Ну жадность и желание недостижимого, помните? Я вроде как это и переросла, но в то же время нет.
Тяжела она, доля тёмного властелина!
— Мастер Лин, — промурлыкала я, — забираться ко мне в спальню. Ну разве это не неприлично?
Он едва заметно дёрнулся: похоже, приличия всё ещё очень волновали его. Я с удовольствием за этим пронаблюдала.
— И что вас ко мне привело? — уточнила я. — Вы передумали насчёт того, чтобы я вас злобно соблазнила?
— Нет, — интересно, эта лёгкая заминка мне почудилась? — Я просто хотел обсудить с вами ситуацию с мастером Дэа.
Я вздохнула.
— Ну слушайте, мои паучишки тут всё уже заплели, и нас никто не подслушает. Давайте, может, называть вещи своими именами? Вы не можете не знать, что так называемый “мастер Дэа” — всего лишь пустая оболочка, отражение, выпущенное из зеркала, результат размножения личности вашего ученика… Кстати, об этом. Звучит невежливо, но мне плевать: чем вы вообще думали, когда брали Да-эра в ученики? Вы не могли не видеть, что он уже давно стал тёмным колдуном.
Мастер Лин отвернулся и помедлил.
— Его отец был моим другом… Очень близким. Человек великих талантов, колдун поразительного могущества. Он был многим для меня.
Я молчала.
Я, в принципе, догадывалась, что будет дальше в этой сказочке. Власть повторяющихся историй, а? Но я позволяла мастеру Лину рассказать ровно столько и ровно так, как он сам пожелает.
— Мы были друзьями, — продолжил мастер Лин, — но потом очень сильно не сошлись во взглядах на власть и справедливость.
Как типично. И знакомо.
— Мы отвернулись друг на друга, даже сразились, хотя вы бы сказали, что это скорее было валяние дурака, чем бой… А потом я посадил на трон своего императора. И он убил моего друга… помимо прочего, что последовало.
Я задумчиво смотрела на пустое выражение лица мастера Лина.
Даже не делая скидку на эпоху, ничего атипичного в ситуации не было. Тут даже винить, скорее всего, некого — сакраментальное “так получилось” и никаких гвоздей. Скольких друзей я сама отправила на тот свет в бытность свою тёмным властелином? Причём не из-за своей кровожадности даже, а в силу жестокости эпохи, постоянно меняющихся ветров и, порой, фатальных стечений обстоятельств.
Но тут тоже надо понимать, что разные бывают друзья. Под понятием “дружба” принято подразумевать порой очень разные агрегатные состояния. И, судя по тому, как правдоподобно убивается мастер Лин, в данном случае было нечто глубже, чем “мы разделяем некоторые идеи и порой встречаемся за кофе”.
В этом-то и проблема.
— То есть, вы взяли мальчика из вины, хотя не могли не видеть, на что похожа его аура…
— Это была моя вина, не так ли? — уточнил мастер Лин. — То, что сделали с ним.
Я хмыкнула и развалилась на кровати в соблазнительной позе.
Вина, вина… Штука опасная и в целом бесполезная, замешанная на жалости-ненависти к самому себе, беспомощности или страхе наказания… Вина — это яд.
Мастер отвёл взгляд.
— Мастер Лин, — позвала я мягко, — могу я спросить, сколько вам лет?
— Около шестисот, — ответил он сухо. — Если вы пытаетесь сказать, что я веду себя глупо…
— Нет, — хмыкнула я, перевалившись на спину и уставившись в потолок.
Нет, не глупо. Скорее даже традиционно, особенно для солярных с их поголовным перфекционизмом. Эти часто спотыкаются на неспособности простить себя за совершённое, одна из классических ловушек на пути.
Тут странно другое.
Просто обычно к пятиста годам колдуны, светлые там или тёмные, уже понимают всю степень своей силы — и всю степень своей беспомощности. В жестоких и опасных мирах паутины ловушка вины открывает свою пасть перед каждым, притом ещё в очень раннем возрасте. Те, кто не справился с этим демоном к пятиста годам, редко до пятиста в принципе доживают: мало что на этом свете столь же саморазрушительно, как вина.
Тот факт, что в данном случае этого не случилось, говорит о нестандартном развитии и опыте. Может, мастер Лин провёл много лет, отшельничая? Или медитируя в пещере? Вполне распространённые вариации на тему светлого пути, почему нет?
Впрочем, возможно, ментальная рана от потери друга была просто слишком глубока. Как бы всякие нам подобные ни кичились своим просветлением, хладнокровием и бессмертием, но в вопросах по-настоящему сильных чувств мы частенько как по щелчку пальцев регрессируем капризных обиженных детей, сотен лет мудрости как не бывало. Понятно, что с годами это случается всё реже, но… Сколько этажей ни надстраивай, фундамента это не изменит.
Ещё раз вздохнув, я решила, что хочу ненадолго включиться в модус старой занудной пилы.
— Просто… Чувство вины — это яд, мастер. Для всех вовлечённых сторон. Не говоря уж о том, что… как бы так сформулировать… учить хтонического мага с покорёженной аурой, пользуясь солярными приёмами — это занятие бессмысленное. Нет, технику он усвоит, конечно, в нашем искусстве естественный отбор таков, что живыми до стадии осознанности доходят только гении. Что ему ваши фокусы для малолеток, когда он в буквальном смысле этого слова выпотрошил себя вручную?.. Но техника — это ерунда. Намного важнее путь, дух, традиция. Нет проблемы в том, чтобы вызубрить заклинание, но есть проблема в том, чтобы контролировать откат. И нижние тропы разительно отличаются от, скажем так, троп верхних. Другие акценты, другие моменты, на которые надо обратить внимание… Фактически, всё это время вы учили рыбу летать. И то, что она научилась планировать, заслуга вашего с Да-эром общего упрямства и таланта… Но стоило всё же начать с плавания, знаете ли. Практичнее и разумнее.
Переобщалась с паучатами, как есть переобщалась. Вон, лезу с поучениями там, где это не то чтобы сильно надо… А ведь думала, что уже исцелилась от этой дурной привычки…
Но надо отдать пророку должное: он не выглядел обиженным.
— Я уже понял это, наблюдая за вами, — признал он. — То, как вы работаете со своими учениками…
— Какими такими учениками? — возмутилась я. — Я типичный тёмный властелин, я не завожу учеников. Если вы про малышню, то они — мои человеческие паучки.
Мастер Лин бросил на меня очень характерный за-что-мне-млять-это взгляд, но комментировать не стал.
—..Я пронаблюдал за вашим общением с Да-эром и с… паучками (насколько мне это было позволено, разумеется). И пришёл к некоторым выводам. В частности, я могу сказать, что работа с энергиями строится совершенно иначе. Жаль, что у меня не было подобной информации раньше. Тогда… мне казалось, что я спасаю его, пытаясь увести на другой путь. Я верил, что уж мне-то по силам всё исправить.
Угу, угу… Снова светлая классика, удивляться нечему.
Любопытно, неужели у мастера Лина правда не было возможности пообщаться с кем-то из мне подобных?.. А откуда, с другой стороны? Мир весьма молод, а до ступени, на которой нынче я, и так доходят в лучшем случае единицы…
Не говоря уж о том, что даже из тех, кто дошёл, мало кто захочет делиться профессиональным опытом с пророком. Логично же.
— Жаль, что так получилось, — сказала я. — Но парень выгребет, если раньше не помрёт. И к вам у него отношение… сложное, но не негативное. Он вас даже прикончить пока не пытается, хотя убийство наставников — это то, чем наша темновластелинская братия прям страдает по молодости… Ненависть к авторитетам и чувство противоречия в действии. Мы отлично умеем учиться у книг, но не у людей. Вопрос власти, особенность пути. У своих наставников тёмные властелины способны перенимать только слом, силу и ненависть. Вам с ним обоим повезло, что вашей ненависти было недостаточно, чтобы наполнить до краёв его чашу.
Мастер Лин слабо улыбнулся.