— Она не подчинилась, и они запечатали её, сведя все линии к этому их Плану, — классическая классика.
— Да, как минимум, насколько смогли. Обычная для таких случаев история. Будь Хранительница старше, опытнее и хитрее, она, возможно, и сумела бы выкрутиться — всё же, её мир, есть возможность закрыться. Но она, как и положено малолетней светлой курице без чувства самосохранения, сама их впустила и сама же нити вероятности в руки сунула. Так что, тут фактически без шансов.
— То есть, ей не пришло в голову (или что там у неё нынче вместо головы), что никто не станет вливать в её мир силу просто так?
Баел неприятно усмехнулся.
— Ты не понимаешь. Это же добро! Те самые прекрасные бессмертные из высшего мира, которых она вписала в свою историю!.. Не говоря уж о том, что она считала: того, что в этом мире их будут почитать за богов, будет вполне достаточно. И тут она не так уж ошибается, кстати. Многим этого хватает.
— До определённого момента.
— Да, как правило. Но всё же, порой такие сделки правда работают. Иногда даже на благо обоих миров в равной степени, надо признать. Не зря некоторые хранители с ног сбиваются, пытаясь выгрызть такого рода союз! Но это, конечно, был совсем не тот случай. Нашим ребятам надо было больше, чем просто поклонение.
Я вздохнула и потёрла лоб.
Ситуация, конечно.
— И как на место наблюдателя попал, из всех людей, твой отпрыск?
— Как-как… Случайно узнал, что этот мир существует и что сюда подыскивают наблюдателя. И дальше… Ну знаешь, семейное упрямство во-первых и полное принятие со стороны мира во-вторых. Его наставники не были в восторге, но с другой стороны — парень слушался их, не гнушался трудностей, был действительно талантлив… Они рассчитывали, что смогут контролировать его обычными методами. И, как я понимаю, они во многом рассчитывали на связь со мной.
— Что ему будет наплевать на методы, учитывая демоническое наследие? Или что они смогут свалить все ошибки на него, если запахнет жареным?
— Оба предположения справедливы.
Я страдальчески посмотрела на подозрительно быстро опустевшую бутылку, гадая, когда всё это вообще стало моей жизнью.
— И как быстро он в полной мере понял, что происходит?
— О, далеко не сразу. Поначалу он доверял наставникам, навещал мир только в осознанных сновидениях и воспринимал происходящее, как своего рода игру, способ почтить память первой любви. Этот мир в его глазах всё ещё был ностальгической иллюзией, а не реальностью.
— Но со временем вещи начали меняться.
— Разумеется. Вечная бедуля что для нашей, что для их стороны: ты втягиваешься. А тут ещё куча всяких там эмоций родом из детства, помноженных на вполне взрослое желание докопаться до сути. Так что постепенно, шаг за шагом, парень начал понимать, что все эти боты, которых собираются отправить в расход во имя чужого высшего добра, по факту неожиданно — живые.
Я хмыкнула.
— Какие, однако, опасные мысли. Никогда и ни для кого ещё хорошо не кончались.
— Ловишь на лету.
— Позволь и дальше поработать пророком: парень начал задавать наставникам неудобные вопросы?
— Ага, — хохотнул Баел. — И вот что характерно, чисто наследственное: не заткнёшь парня.
Я фыркнула.
Точно наследственное.
— Сначала ребята наивно пытались. Ну, по стандартной схеме: сначала просто отмахивались, потом давили авторитетом, потом…
— Потом начали угрожать, — усмехнулась я. — И где-то на этом моменте он окончательно закусил удила.
— Верно. Тут уже сиятельные бессмертные ошалели от свалившегося на них счастья и прибежали, не поверишь, ко мне.
— Жаловаться и угрожать?
— Ага.
Экие экстремалы нашлись, конечно.
— Ты их послал?
— И наглядно продемонстрировал, куда именно идти, дело понятное. Но к ситуации решил присмотреться, просто чтобы понимать, что у нас тут и на чём стоит. И, почти цитируя тебя, обычел.
Я фыркнула.
— Между тем, мальчишка окончательно выбесил наставников, уж не знаю каким жизненным поворотом. Возможно, на очередное чудесное предложение сообщил им, как именно и в каких позах они должны сами себя поиметь… Я бы так и сказал, в общем. Мой пацан, наверное, придумал что-то повежливей, он хорош в формулировках и умеет красиво улыбаться. Хоть этому они его научили, ага…
Я провела когтем по подлокотнику, оставляя глубокий след.
О да. Мастер Лин умеет красиво улыбаться.
Но теперь, когда я имею представление, как много всего прячется за этой улыбкой…
— Дай угадаю: они слегка обиделись?
— Ага. Настолько, что они, не мудрствуя лукаво, пообещали прикончить его спящее тело, тренированное, бессмертное и бла-бла-бла. А после, когда он послал их снова, даже выполнили свою угрозу.
Ну ничего ж себе.
— Они убили его спящее тело. То самое, оплаченное душами твоих несчастных культистов. И он застрял в теле мастера Лина.
— Да. Представляешь, какая трата ресурса? Дети в наше время совсем не умеют ценить дорогие подарки!
Ну что же, Баел остаётся Баелом. Меня другое смущает…
— Слушай, при всём уважении, это как-то слегка чересчур. Я имею в виду, для светлых.
— О? — Баел выдал самую мерзкую из своих улыбочек. — Только не говори, что и ты веришь, что они добрые!
Я только отмахнулась.
— Моя вера неизменна, и к добру и злу она не имеет никакого отношения. Но, если у нашей стороны главное — стиль, то у их стороны — непогрешимость. Незапятнанная репутация, если хочешь. И вот тут я не понимаю. К чему весь этот риск? Обычно светлая политика пованивает, и этот запах прикрывают ароматом благовоний. Но тут… Если предать это огласке, верхний офис и все связанные с ним сферы не придут в восторг от такого пятна на репутации. На что они рассчитывают? Для чего все эти риски?
— Ну, во-первых, не так они и рискуют. В любой непонятной ситуации они могут сказать, что это мой сопляк всё устроил. Он мол полудемон, обманом пробравшийся к ним, и посмотрите, как эти твари коварны. Сама ж знаешь, как оно обычно работает! И потом… У этих конкретных ребят всё не так хорошо, как им в целом хотелось бы. Бессмертие, драконы, павлины, летающие колесницы и небесные дворцы, знаешь ли, требуют энергии. Много. При этом, на пятки наступают другие светлые миры, менее костные. И у наших ребят, на самом деле, не так уж много осталось вариантов. Можно сказать даже, что этот мир — очень крупная ставка.
— Драконы красивые, — вздохнула я. — Но каким образом падение одного-единственного молоденького мира может их обеспечить?
— О, — усмехнулся Баел, — эта часть — самая интересная.
21
— Уж будь добр просветить.
— А ты полистай описание серии. Это многое упростит.
Я хмыкнула, но сделала, как сказано.
Значит, “первая книга цикла о деве Фаен, которой после магической катастрофы суждено возглавить сопротивление и бороться со злом”… И так далее, и тому подобное.
Мне на самом деле хватило пары минут, чтобы получить представление о том, что произойдёт.
— Итак, — сказала я задумчиво, — саммари. Дева Фаен без памяти влюбится в Тёмного Властелина. И, разумеется, это будет взаимно. Она станет Госпожой Города Рек. Вместе с супругом они решат сместить любимого дедушку девы, нынешнего Императора… То есть, конечно, они придут к нему поговорить, и Император не захочет слушать и попытается на них напасть, и в процессе случайно помрёт… Ох уж мне эти случайности… Ладно, допустим. В общем, ребята случайно прикончат Импертора, и остальные детки упомянутого Императора немного обидятся (мир полон внезапностей, воистину). Принцы объединятся и пойдут с армией на столицу. Гвардия Золотого Дворца по неведомым мне причинам признает нового Императора (надо будет узнать, как Да-Ар это провернёт), и начнётся осада. Принцы начнут проигрывать, некоторые ордена, включая мистера Рыбу, перейдут на сторону новых правителей. И вот тогда принцы, объединив усилия оставшихся магов, призовут некое Древнее Зло. Причём, что характерно, по ходу даже не меня, а нечто по-настоящему проблемное. Золотой Город будет потерян, а Да-Ар, равно как и мастер Лин, погибнут, создавая щит над Долиной Рек. В итоге, Долина Рек, которая перейдёт под власть девы Фаен, окажется единственным островком жизни в этом мире, погрузившемся во тьму… Кстати, о тьме и жанре постапокалипсис. Что за срань такую неведомую они призовут? Явно не какого-нибудь Пожирателя из космоса, иначе никаких “островков жизни” не осталось бы. Но и — нечто, способное уничтожить мир почти полностью? Надо будет поискать описание. Может, удастся понять, что это такое. В нашем деле знать имя проблемы — это уже половина решения…