Что же, это классическая картина.
— …Но хуже всего, конечно, были сны.
И это тоже классика, увы.
Светлым в этом плане даже хуже, чем нам — они очень вкусные.
— Те вещи, которые я видел по ночам, во сне и наяву… Только в спальне, обвешанной мамиными амулетами, я в принципе мог засыпать и хотя бы несколько часов не просыпаться от кошмаров. Ночные видения были реалистичными, на грани сна и яви. Теперь я, разумеется, знаю, что это была явь… В некотором роде.
— Короля ты встретил, как я понимаю, тоже во сне?
Мастер Лин вздохнул, и это было подозрительно похоже на всхлип.
— Да. На следующий день после того, как я подслушал разговор мамы с врачом… Именно тогда я впервые услышал о нём. Это был шёпот, пронизывающий сновидения. Я на тот момент как раз немного научился справляться с подобными прогулками вне тела и позволял себе заходить всё глубже. С учётом новостей о том, что я едва ли доживу до совершеннолетия, я стал смелее в своём желании узнать, что же там, в глубине мира голодных существ. И чем дальше я заходил, тем чаще и отчётливей звучали их голоса. Все эти твари, которых я встречал, упоминали своего Короля раз за разом. И, в определённый момент, я увидел его. Мельком. И он, разумеется, тоже увидел меня.
Говоря о типичности судьбоносных встреч. Полагаю, для Его Голодного Величества это выглядело так, как будто жареная перепёлка сама заползла на тарелку… А потом сбежала, лишь раздразнив аппетит потрясающим ароматом.
— После той встречи я несколько дней не спал. Здоровье моё, моральное и физическое, всё больше ухудшалось. Тогда мать сказала, что позвонит моему отцу и попросит его устроить меня в больницу… Оглядываясь назад, я должен был понять. Это было очевидно, учитывая, что мой так называемый “наставник” приснился мне на следующий же день.
Ага, узнаю типичную манеру Бэла вести дела.
— Ты ничего не знал о своём отце?
— Знал… кое-что. Что он был состоятельным человеком и занимал высокий пост в каком-то офисе, и именно потому он не мог быть с моей матерью… Тогда, как ты понимаешь, я не был в восторге от такого объяснения. Теперь, когда я понимаю, о каком офисе идёт речь, всё становится немного очевидней.
— Ясно. И этот твой “наставник”…
— Помогал мне во всём и учил пользоваться силой, да. На тот момент я настолько обожал его, что самому смешно. Его уроки были единственным спасением от Короля… Временным спасением, конечно. Потому что чем дальше, тем ближе подбирался Король… И тем более реальным он становился.
Я покосилась на мастера Лина, бледного и осунувшегося. Совершенно очевидно, что даже сейчас разговор о Короле причинял ему немалые неудобства. Могу вообразить, что было тогда…
—..Иногда, когда я слышал его шаги в коридоре, я думал, что схожу с ума. Я был уже достаточно взрослым для понимания концепта, и… Я делал всё, чтобы казаться нормальным. Но в глубине души я очень хотел, чтобы кто-то воспринял это… Всерьёз.
Да, верно, магия техногенных миров — сложный предмет. Собственно, в любом измерении волшебство тесно переплетено с разумом. Но в случаях с техногенными реальностями магия настолько граничит с психологией и играми подсознания, что крайне сложно отделить одно от другого… Только и остаётся, что рассказывать друг другу истории.
Истории правят мирами.
— И тогда ты встретил девочку, которая рассказала тебе о Короле.
— Да. И я больше не был настолько одинок.
32
Слушая мастера Лина, я размышляла об иронии предназначения.
Пока ты молод и глуп, зачастую веришь, что “предназначен мне судьбой” — это всегда о любви… Ну, если ты хтонический маг, то довольно быстро понимаешь: “предназначен судьбой” — это всегда о ненависти.
Я сама в это верила в юности, если что.
Оба тезиса, конечно же, полный бред, потому что, когда доходит до природы разума и судеб, то “всегда” быть не может. Все истории похожи в чём-то, но каждая при этом уникальна. Это то, что обычно забывают малолетние любители категоричности и обобщений.
На самом деле, твой человек-судьба может явиться к тебе в форме врага или друга, напарника или учителя, любовника или духовного спутника… И всё же, по моему опыту, чаще всего к людям непростым судьба всё же приходит в форме врага.
Что в целом не так уж удивительно, если внимательно подумать.
Эта ветка миров стоит на власти историй, а значит, есть герой-протагонист и его враг, злодей-антагонист. И, как бы там ни было, а именно злодей определяет героя…
Забавно. Никогда не задумывалась об этом раньше, но герои в этом смысле — как Ключи. Они никто без тех, кто их держит; они (мы) никто без двери, которую нужно открыть.
Впрочем, не важно.
Сам факт, что почти у всех стоящих магов поголовно судьбой является или духовный партнёр, или истинный враг. И, в случае с исключительно могущественными магами, этот истинный враг — далеко не всегда человек… Вот и мастеру Лину, без сомнений, одному из талантливейших солярных магов за парочку поколений, Пряха определила судьбу-врага под стать.
Не знаю, насколько мастер Лин понимает это сейчас, но окончательно от Короля Голодных ему не избавиться никогда. И именно эта связь будет определять его величайшие победы и поражения. Ценный дар и проклятие, тут уж как посмотреть.
Я обдумала возможность сказать всё это мастеру Лину, но после решила, что не стоит. Он пока ещё слишком остро переживает это всё для того, чтобы иметь возможность спокойно и объективно посмотреть на это всё. Гений он там или нет, но принятие некоторых вещей даже к могущественным магам приходит с испытаниями и взрослением.
Так что, тему “Короля Голодных в качестве подарка судьбы” я поднимать не рискнула. Вместо того сказала:
— Историю создания книги, в которой мы нынче застряли, я более-менее знаю, спасибо твоему батюшке…
Мастер Лин резко, болезненно поморщился.
Прости, дорогой, но придётся тебе привыкнуть. Ни у кого тут, к сожалению, нет времени и возможности возиться с твоей тонкой душевной организацией, которая уже стоила мне опалённых потрохов.
— Чего я не могу понять, так это причину, по которой ты себя резко начал именовать фальшивкой. Будь добр, объясни так подробно, как только сможешь, суть проблемы.
— А мой драгоценный батюшка разве не соизволил этим поделиться? Или тебе он тоже не спешит рассказывать о себе всего?
Я закатила глаза.
— Твой драгоценный батюшка, при всей его способности изображать дуболома и идиота, является одним из самых серьёзных игроков Нижнего Офиса. “Всё” о нём, пожалуй, не знает даже его начальство. Со мной он поделился только тем, чем считал нужным, что было скорее базовым описанием. Остальное он оставил на моё усмотрение. Какие-то выводы я сделала, разумеется, но каких-то вещей знать не могу. Потому спрашиваю тебя. Ответить действительно сложно?
Под моим пристальным взглядом он глубоко вздохнул и отвернулся.
— Прости. Я просто… не могу смириться.
— И с чем же?
Смех мастера Лина был излишне самоуничижительным.
— Видишь ли, я всегда думал, что попал на Золотые Небеса заслуженно. Талантливый маг, разоблачивший и изгнавший своего демона-наставника, заслуживший своё место в возвышенном мире магов и героев… А теперь я понимаю, что всё это было просто представление, разыгранное этим самым демоном-наставником. Моим отцом по совместительству. Я просто… теперь я задаюсь вопросом, знали ли мои наставники с Небес. И, если знали, то некоторые их насмешки напоследок становятся намного понятнее. Но тогда я просто…
Я пообещала себе, что во время следующей встречи с великим пидагогом Баэлом просто и незамысловато набью этому кретину морду.
И нет, в целом я с самой первой ноты узнаю манеру Бэла заботиться! Он парень нежный и чувствительный, как галопирующее стадо бизонов. На самом деле, он склонен обожать, холить и лелеять молодых талантливых магов… Одна проблема: у него свои представления о том, что значит “холить и лелеять”. Которые попробуй ещё без вреда для психики пережить.