— А это далеко, Лиховид Ростиславович? — засомневался я. — Как пойдет Калымдай, да на полгода. Знаю я эти ваши расстояния сказочные.
— Не ведаю, — развёл руками колдун. — А итить всё одно придётси.
— Федор Васильевич, — встрепенулся Калымдай. — А чем у нас Горыныч сейчас занят?
— О, верно, молодец, майор! — обрадовался я. На Горыныче самое то путешествовать по сказочным путям. — Только ты бойцов много на Змее не разместишь.
— Да много и не надо, Федор Васильевич. Десяток возьму и хватит. Остальные и вам тут пригодиться могут, пусть в казарме наготове сидят.
— Десятка не мало будет? — усомнился я.
— Да мы же не войной идём, — хохотнул Калымдай. — Вежливо придём, вежливо попросим. А если что, так и десятка хватит шороху там навести.
— Ну, смотри… — я снял с шеи ложку и стукнул ей по углу стола. — Горыныч? Горыныч, спишь что ли?
Из ложки послышался протяжный зевок и, судя по басу, правая голова, недовольно прогудела:
— Ну чего?
— Горынушка, сокол ты наш, уж не гневись, что я тебя беспокою, а не соизволишь ты, зверь сказочный чешуйчатый, сон свой богатырский прервать…
— Чего? — вмешался писклявый голосок левой головы.
— Ты Горыныч, охренел?! — заорал я. — Дрыхнешь, скотина?! Ты забыл, с кем разговариваешь?! Разожрался за осень, опух от безделья?! Отечество в опасности, а он морды там крутит, «чаво, чаво»!
— Федь… ты чего? — осторожно пробасила правая голова. — Случилось что?
— Случилось! Завтра на рассвете, чтобы как штык на полянке у ворот был, понял?!
— А куда летим?
— Куда надо! — отрезал я и снова грохнув ложкой, оборвал связь.
— Так ему, внучек, — ухмыльнулся дед. — Ишь, волю почуйствовал жаба крылатая!
— Деда, организуешь мне завтра с утра посла этого морского?
— На завтрак? — хихикнул дед, но тут же посерьёзнел. — Сделаем, внучек. Прямо в тронный зал и доставят его, не переживай.
— А потолок там уже починили?
— Сделают к завтрему, — кивнул дед.
— Тогда так и решим, — подытожил я. — Аристофан за головой в Тмутаракань рванет, Калымдай на Горыныче к чуди, а я здесь остаюсь, с послом пообщаюсь.
— А я, мсье Теодор? — влезла Маша.
— Пока Машуль, со мной остаешься, в резерве.
— А можно я тогда…
— Нельзя, Маш. Потерпи, никуда твой Кнут Гамсунович не денется.
— Ну вот…
— Раз всё решили, тогда давайте баиньки — на завтра сил всем много потребуется.
Разбудил меня вполне ожидаемо — Дизель, ровно в шесть утра со скрипом и грохотом, начав вращать рукоять генератора. Я даже орать на него не стал, только по пути в ванную, махнул ему рукой, мол, понимаю, работа такая. Когда вернулся, дед заканчивал расставлять на столе тарелки, блюдца, миски и мисочки, а Калымдай уже вертелся на лавке, нетерпеливо поглядывая на меня.
— Аристофан где? — зевнул я, подвигая к себе миску с варениками. — О, с творогом? Шикарно…
— Рогатенький наш уже умотал со своими бесами, — доложил дед. — Накось, сметанки, внучек.
— А хорошо… Калымдай, вареники будешь? А то я сейчас всё съем… У тебя яишенка? С колбасой?! Дед! А мне?!
— Вареники доешь сперва, — отрезал дед. — Нельзя, внучек еду перемешивать. Раз начал вареники, то яишенку и колбаску ужо потом… И сало потом… И бутерброды с ветчиной тоже потом, не капризничай, внучек, ешь что дают.
— Деспот и тиран ты, дед, — прочавкал я. — Маша еще дрыхнет?
— Пущай спит, внучек. Тише будет, да и вареников тебе больше достанется.
— Иду-иду! — послышалось из Машиной комнаты. — И с вишнями вареники тоже мне оставьте. И сыр. И оладики. И варенье.
— Да поспите еще, мадмуазель Марселина, — торопливо жуя вареник с вишней, озаботился Калымдай. — Утренний сон, он самый… чавк!.. полезный.
Меня под столом с двух сторон подергали за джинсы. Тишка да Гришка.
— Ну чего, оглоеды? — хотя я и так знал чего — мультики просят включить.
Бесенята заверещали, жалобно маша лапками. Тишка приставил к голове два пальца и пошевелил ими, а Гришка яростно заклацал зубами. Понятно, «Ну, погоди!»
— Включи им, внучек, — заступился за бесенят дед, — ить не отстанут же, паразиты.
Как ветчинки Феденьке, так, фиг, а как бесенятам мультики, тут хоть землетрясение, пожар и цунами, а вынь да положь. Включу, конечно, куда я денусь. Бесенята радостно запрыгали на моем кресле перед компом, а я вернулся к почти пустой миске с варениками и грозно посмотрел на Калымдая, быстро жующего и с самым невинным видом, утирающего рот. Так и оголодать можно с этими работничками.