Лиховид выпучил глаза, опять взвыл и замахал руками, но змеиная фигурка стала уменьшаться, а огненная струя из неё стала тоньше, еще тоньше и быстро исчезла, растворившись в воздухе.
— Эх… — колдун устало опустил руки. — Не сработало чавой-то… А ну-ка я вот так попробую…
Он снова задрал руки, но тут ложка у меня на груди подпрыгнула и испустила молнию прямо в колдуна! Он завизжал, а я внезапно почувствовал, как тело моё освободилось от колдовского захвата.
— Империя наносит ответный удар! — заорал я в восторге, ударяя ребром ладони по согнутой в локте другой руке. Ну да, неприлично, знаю. Но я не специально оно как-то само так.
А молния из ложки продолжала лупить в Лиховида только теперь она стала узкой и била не в тело, а нацеливалась прямо в его левый глаз.
Ух, как он орал, как он дёргался, пытаясь увернуться! Однако ложка доставала его повсюду даже разметав в клочья столик, стоящий между нами.
Позади и с боков восторженно орали мои друзья, а я не отрывал взгляда от Лиховида и мог бы, пожалуй, наслаждаться этим зрелищем вечно. Но вечно не получилось. Гюнтер-Лиховид взвыл в последний раз, и из тела красным вихрем вылетела скрученная фигура, зависла на секунду под потолком, но словив мощный пинок от последнего залпа молнии, завертелась в воздухе, а потом, будто подбитый фашистский «Мессер», крутясь вокруг оси, спикировала прямо в открытую шкатулку в руках у Маши.
Шкатулка захлопнулась, Гюнтер рухнул на пол, а мы замолчали.
— А чавой-то енто было, внучек? — нарушил тишину хриплый шепот деда.
И все дружно захохотали. Пусть слегка истерическим смехом, но уже облегченно, выплёскивая из себя последние капли пережитого ужаса.
В кабинет ворвались рыцари фон Шлоссена и сразу стало тесно только хохот не уменьшился. Мы почему-то тыкали в рыцарей пальцами и заливались как сумасшедшие. Агриппина Падловна, размахивающая счетами над головой, вызвала совсем уж истерические всхлипывания. А Иван Палыч с большим разделочным ножом и группой поддержки в лице своих девочек с половниками наперевес, заставили нашу банду просто рухнуть на пол.
— А это, Варюш, — указал я на десятиметровую мраморную фигуру, возвышавшуюся над нами, — судя по наглой морде — Зевс. Самый главный бог у греков.
— А почему они все голые? — девушка стыдливо прижалась ко мне, а я мужественно и ободряюще, обнял её за талию. — Бабы так вообще вона как сиськи напоказ выставили, бесстыдницы. А ты, небось, тут и днюешь и ночуешь, а? — она пихнула меня локтем в бок.
— Ну, что ты, Варюш, это просто стиль искусства такой. Культ восхищения красивым телом.
— От я тебе восхищусь сейчас, Федька!.. Ой, а это что за мужик с рогами винище хлещет? На Аристофана нашего похож, правда?
— А откуда ты знаешь, что вино пьёт? — хмыкнул я. — Ну да, ты права. Это — сатир или фавн, бог виноделия… Ну и еще кое-чего. А наш Аристофан поприличнее смотрится…
Мы с Варей когда всё немного утихло, удрали от толпы и я решил познакомить её с дворцом. В галерею мы попали не сразу. Сначала сходили к Максимилиану на конюшню. Он, поняв, что остался в Лукошкино один, махнул прямо через забор терема и в одиночку быстро домчался до Лысой горы. Поболтать что Максимилиан, что Варя, любили, и мне с трудом удалось разлучить эту сладкую парочку.
Потом сходили проведать Гюнтера в лазарет. Он уже чувствовал себя вполне прилично и сидел перед зеркалом, примеряя очередную повязку на глаз. Судя по вороху самых разнообразных повязок, валявшихся на кровати, начиная от розовой в цветочек и заканчивая классической чёрной, процесс был увлекательный и дворецкий явно был в форме. А глаз ему спасти так и не удалось. Мед-брат бес сообщил нам шёпотом, что Гюнтер вначале сильно переживал пока не примерил первую повязку. Покрутившись около зеркала, он заявил, что с повязкой смотрится более мужественно, брутально и затребовал себе целую кучу разновидностей повязок и торчал перед зеркалом уже около часа.
— Смешной этот твой Гюнтер, — хихикнула Варя, когда мы вышли из лазарета.
— Он не мой, — я трижды сплюнул через плечо. — Он у меня. Работает в смысле. А вообще он хороший. Видишь — себя пожертвовал ради спасения всех нас.
— У тебя, Федь, все хорошие тут как тебя послушать.
— Ну, так и есть. А что разве не так?
— И вот то чудовище? — Варя указала на пробегающего по коридору монстрика.
— Конечно, — кивнул я. — Сама смотри. Эй, служивый! Живо к ноге!
Монстрик подскочил к нам и вытянулся по стойке смирно.