Когда машина остановилась около больницы, Амели переоделась в униформу медсестры, затем провела Николая по безликим коридорам и по железным винтовым лестницам, которыми, как заверила его Амели, почти никто не пользовался. Затем она набрала код на номерном замке, и они попали в другой коридор со смотровыми окнами в стенах, над которыми светились желтые предупредительные знаки.
— Правда, они прекрасны? — сказала Амели, наклонившись к одному из окон. — Я могу любоваться на них целый день.
Николай заглянул в окно, но не увидел там ничего прекрасного — только ряды больничных коек, одни из которых были покрыты пластиковой пленкой, другие — спрятаны за полупрозрачными ширмами. На койках лежали изможденные пациенты, истекавшие кровью изо всех пор кожи с такой скоростью, что казалось, будто они фонтанируют кровью.
— Что с ними? — спросил Николай.
— Вирусная инфекция. В основном здесь жертвы биотерроризма, хотя сюда свозят все опасные случаи без разбора.
Сеть трубочек и насосов безуспешно пыталась собрать всю вытекающую из больных кровь, в то время как новая постоянно поступала из пластиковых мешков, висящих на стойках, установленных между мониторами сердечной деятельности и разнообразными приборами. Пластиковая пленка напомнила ему о куколках бабочек, которые он держал в картонной коробке, и он подумал, что может вылететь из нее наружу, когда в один прекрасный день ее развернут.
— Они при смерти? — спросил он.
— Мы все при смерти, Николай, — тихо ответила Амели и внезапно распрямилась.
Звук шагов.
— Черт! За мной, быстро!
Она потянула его за собой в ту дверь, через которую они вошли, и успела бесшумно закрыть ее за собой как раз за миг до того, как мимо нее прошли два человека в костюмах биозащиты. Она подала Николаю знак молчать, пока мужчины не прошли мимо, а затем шумно выдохнула.
— Лучше валить отсюда. В лаборатории Жака? В прошлый раз они меня там и поймали. Если они меня поймают снова…
Они прислонились к перилам старой винтовой лестницы. Юбка Амели задралась, и показалась полоска шикарной темной кожи на бедре между краем чулка и белоснежной, как кокаин, тканью.
— У каждого свой бзик, Николай.
Она поцеловала его страстно и быстро, оставив следы помады на его лице.
— Я хочу побывать с тобой, — сказала она, поглаживая пальцами его затылок, — на одном из заводов.
— Тебе нельзя туда. Это очень опасно.
— Я знаю. Именно поэтому, — и Амели заткнула ему рот еще одним пылким поцелуем. Их языки сплелись.
Затем она подвела итог:
— Ты возьмешь меня с собой, cher?
Неделей позже николай лежал на хрустящих простынях из клеенки у себя дома, с небольшим, сделанным острым скальпелем разрезом на груди.
Они снова были одни у него дома, отдыхали после кормления в тишине, нарушаемой только возней и попискиванием насекомых.
Николая застигла врасплох теплая волна, пробежавшая по телу, отрывая его от простыней; мышцы его сократились так, словно он вот-вот должен был извергнуть семя. Амели провела рукой по низу его живота, по сжавшимся мышцам, облизнула рану еще раз, вздохнула, затем сделала надрез на своем предплечье рядом со старыми шрамами и поднесла ему рану.
— А теперь ты… — сказала она.
— Я не могу..
— Cher.
— Но Жак…
— Да пошел он… — сказала она и поднесла рану к губам Николая.
— Не сейчас, — сказал Николай и именно тогда решил рассказать ей все про больницу.
— Так когда?
— На следующей неделе, — сказал он. — Но… ни слова Жаку. Он не должен ничего знать.
— Клянусь, — отозвалась она и с урчанием вновь припала к ране Николая.
Амели пришла навестить Жака в его подвальной лаборатории как-то рано утром перед началом ее смены.
— Где ты запропастилась? Я не видел тебя целую вечность. И тебя не было на последнем кормлении.
— Дела были. К тому же мне не стоит здесь светиться. Форрестер опять меня зацапал возле отделения вирусных инфекций.
— Может, это знак тебе, чтобы ты туда вообще не совалась? — оборвал он ее, открывая шкаф, чтобы достать оттуда оборудование.
— Maudire, ты, видно, не в духе. Чего это на тебя накатило?
— Знаешь, по-моему, он пропитан отравой.
— Кто, Форрестер?
— Не строй из себя дуру, Амели! Ты знаешь, кого я имею в виду!
— Мы тут все пропитаны отравой.
— Амели, что тебе от меня надо?
Амели вскипела.
— Мне обязательно нужна причина, чтобы тебя повидать?
— Дела бывают не у тебя одной.
— Ах вот как! Ну и ладно. Занимайся своими делами. И она направилась к двери, громко стуча каблуками по каменному полу.