На вас наверняка обрушится гнев Лиги, простите меня за это. Я знаю сколь шатко и уязвимо ваше положение. Вы славная девушка, работящая и порядочная, хотя и скованны узкими рамками своего мировоззрения. Нельзя ожидать полного понимания в данной ситуации от девицы вашего сословия. Я знаю, что поступаю недостойно и низко с вашей точки зрения. Не буду спорить, чтобы не тратить попусту свое красноречие и время.
Прощайте, думаю (и надеюсь), мы больше с вами не встретимся.
Виктредис, магистр ІІ степени.»
Я дочитала этот манифест свободомыслия, перенасыщенный восклицательными знаками, и скомкала, чувствуя, как начинает бешено колотиться мое сердце. Не хотелось лукавить и говорить, что смысл прочитанного не сразу дошел до меня – я не отличалась тугодумием. Все было предельно ясно. Мой господин сбежал из города под покровом ночи, оставив меня на произвол судьбы. Честно говоря, я никогда ранее не слышала о подобных случаях. Это у высшего общества ренегатство и предательство всех сортов являются довольно распространенными явлениями – политика, комплоты, интриги… Маг-ренегат – это даже звучит внушительно, с намеком на некоторый авантюрный шик, до которого чародеи весьма падки.
Но беглый поместный чародей?..
Глупее отродясь ничего не слыхала. Куда ему бежать? Зачем?!! Так, того и гляди, деревенские бабы побегут от горшков в поисках заколдованных принцев, а мужики забросят покосы с посевными и захотят истребить пару-тройку драконов. Бегство Виктредиса было не просто поразительно, оно являлось абсурдом в чистом виде. Ему некуда было идти, так как в нем не испытывала нужды ни одна живая душа за пределами этого городка, да и местное население не шибко-то признавало практическую полезность магистра.
Восклицать «Не может быть!» я не стала, так как давно убедилась в том, что данное утверждение является наиглупейшим. Быть может все что угодно.
Целеустремленно я взбежала по лестнице к спальне магистра, что располагалась в противоположном конце коридора от моей каморки, и отворила дверь, не забыв, впрочем, постучать на всякий случай.
Ответом мне, конечно же, была тишина. Кровать была заправлена, впервые за все время моего пребывания здесь.
Я заглянула в платяной шкаф и удостоверилась, что парадная тога Виктредиса – темно-синий бархат хорошего качества, вышивка по краю подола, накрахмаленный до скрипа стоячий воротник – отсутствует. Ну конечно! Стал бы он сбегать в рабочем балахоне, где на животе пятно от марганцовки или в ночном колпаке!.. Бегство – это ведь так драматично. Только парадная тога, выглаженная и надушенная! Небось, еще и расчесался на пробор, и зубы почистил…
Мысленно чертыхнувшись, я вновь спустилась на первый этаж, выбежала во двор и выглянула за ворота, не забыв заглянуть для проформы в опустевшую конюшню. Коня тоже не было. Бедный толстый Парфирс! Он даже не догадывался, что такое галоп!..
Мне живо представилось, как Виктредис в развевающейся парадной тоге со сосредоточенным и волевым лицом мчится по пустынной ночной дороге, пришпоривая своего жирного неповоротливого коня, и только призрачный свет луны отражается от его лысеющей макушки неясным бликом… Я желчно скривилась и пробормотала короткое ругательство себе под нос.
Дом магистра находился на возвышенности и отсюда открывался замечательный вид на мост через реку, полоску заброшенного поля, расстилавшегося за ее излучиной, и старый лес, а также на дорогу из близлежащего городка Эсворда, которая петлей огибала холм и спускалась к мосту. Чуть дальше, вниз по течению находилась водяная мельница. За лесом начинались болота Керрега – низина, полностью скрытая густым, клубящимся болотным туманом, от одного вида которого по спине пробегала дрожь.
Я пристально вгляделась в исчезающую за темной стеной леса ленточку дороги, слегка подернутую утренней туманной пеленой.