– Никто не хочет передумать? – Нольфтан обвёл всех пристальным взглядом.
Только Джиса смело его выдержала, но по её глазам было непонятно, смотрела она в этот момент на него или нет.
– Что ж, – пророкотал Нольфтан. – Подчиняюсь большинству. Я сейчас займусь своими делами, Джиса документально оформит пребывание принцессы на закрытом стационарном лечении.
– Напишу подозрение на лихорадку, – Джиса первая шагнула к двери.
– Стой, тебе надо ещё с телом разобраться, подготовить для трансплантации рога и хвост. Фрад поможет. У него как раз сейчас лекций нет.
Фрад скривился, но промолчал. Джиса расплылась в радостной улыбке и помахала ему:
– Мы будем одни, над трупом… романтика.
– Еран и Эрмэро под видом подготовки к фестивалю организуют портал, – бубнил Нольфтан. – Когда закончите, решим, кто пойдёт… туда.
Все замерли. Даже Уюр немного съёжился. В душной жаркой комнате будто похолоднело на пару градусов. Нольфтан дёрнул хвостом:
– А Уюр отмывается от крови и идёт поливать огород, чтобы утро не выглядело подозрительным. Всё. Кажется, всё… удачи нам.
Кивнув, Нольфтан первым выскочил из палаты. Его не покидала мысль, что следует обратиться к стражникам, но ему хотелось жить, и надежда расцветала в мохнатой душе: а вдруг получится, вдруг человек окажется не слишком страшным или убийца обнаружит себя до того, как ситуация станет катастрофичной?
Нольфтан искренне полагал, что такие сомнения терзают его одного, но они мучили всех соучастников.
Глава 5. Страшное дело
Вечером в больничное крыло Дианор явился последним. Застыл у перекрашенных в красное дверей с мигающей чёрной надписью: «Осторожно! Смертельная угроза! Карантин! Не подходить ближе, чем на пять метров!» – и покрывался мурашками: «А вдруг ночное происшествие лишь приснилось, и здесь правда карантин, и я глупо туда влезу, заболею и умру?»
Свёрнутые в подпространство крылья зачесались, требуя свободы.
Створка со скелетами приоткрылась, блеснуло стёклышко очков, и Нольфтан сердито тявкнул:
– Что стоишь?
Оправив высокий синий воротник, Дианор шагнул навстречу судьбе. Впрочем, он это сделал, пьяным кувыркнувшись с подоконника злополучной аудитории и решив непременно снять боль заклинанием, которое оставило отпечаток на ауре Эйдвалди.
Когти Нольфтана клацали по каменным плитам, черепа сияли красными в честь карантина глазницами.
– В этом больничном крыле умереть хочется, – зябко ёжась, прошептал Дианор. – Или заказать похоронную процессию.
Нольфтан отворил следующую дверь:
– Джисе принадлежит половина похоронного бюро у треугольного моста, не удивлюсь, если всё здесь – ловкая рекламная акция.
– С неё станется, – пробормотал Дианор. – Думаю, она хитрее, чем изображает.
В светлом коридорчике слышались причитания Эрмэро.
– И она жуткая, – ссутулился Дианор. – Не представляю, как Ледышка выдержал с ней целый день.
– Я точно умру, вы меня в могилу загоните, – лепетал за дверью Эрмэро.
– Думаю, Ледышка страшнее видал. И ему по статусу положено быть терпеливым, – Нольфтан передёрнул шкурой на загривке. – Деликатным.
Дианор фыркнул. Вздохнув, Нольфтан открыл дверь в малую палату.
Фонарики в глазницах черепа бросали на всё кровавые отсветы, единственное окно надёжно загораживали старые столешницы. Возле стены располагался операционный стол. Покрытая алой тканью, кубиками и осколками льда Эйдвалди лежала на животе, невидящий взгляд упирался в распластавшегося на койке Эрмэро.
Отдельно на столике рядом с принцессой лежал её свёрнутый в кольцо хвост: плотный, покрытый мелкой бордовой шёрсткой, с крупной алой кистью. С другого конца торчала вязь нервов, вплавленных в консервирующий медицинский кристалл. В серебряном блюде лежали вырезанные с фрагментами черепа загнутые вверх рога высокоуровневого демона. Их дерзкий изгиб был предметом зависти для многих, они лаково блестели зернинками выпуклостей и даже углублениями между ними.
Неплохой знаток истории Нольфтан оценил иронию ситуации: люди охотились за хвостами и рогами демонов, а теперь этот трофей человеку фактически подарят.