Все шестеро недурно провели последние несколько часов, выпивая в таверне и обсуждая нюансы организации фестиваля для первокурсников. Именно нетрезвое состояние вынудило лезть в академию в обход защитных заклятий, а единственная безопасная подспространственная тропа завершалась на карнизе под окнами этого класса на четвёртом этаже.
В открытое окно мягко втекал прохладный ночной воздух. Академический городок спал так тихо, что казалось, будто за пределами аудитории все вымерли.
Двадцать минут спустя Нольфтан, выпрямившись и водрузив на нос золотые очки, окинул всех пронзительным взглядом:
– Это бесполезно. На фоне старых выделяются только наши следы.
В кабинете воцарилась поистине мёртвая тишина. Затем грянул взрыв одновременных возгласов:
– О превеликий Некрос, мы все умрём! – Джиса заломила руки. – Завещание…
– Мой юбилей! – подскочил Эрмэро и снова патетично грохнулся на пол.
– Ууу, не хочу умирать девственником, – взвыл Дианор, мгновенно опомнился и приложил платок ко лбу. – Спокойствие, только спокойствие.
На его спине выдвинулся горб – это топорщились не до конца выпущенные крылья.
– Не может быть! – Еран посмотрел на окно, прикидывая маршрут отступления. – Какие-то следы должны остаться!
Широкое рубленное лицо Уюра чуть перестроилось, приобретая выражение снисходительнее обычного; оранжевые щёлки глаз ровно, спокойно светились. Крививший морду Нольфтан прижал уши к лохматой макушке, и очки накренились.
– Успокоились все! – рявкнул он; очки поползли набок, он едва успел их подхватить.
Джиса продолжала заламывать руки, суставы громко хрустели, будто их ломали. Дианор занимался самоанализом: его взволновало собственное внезапное восклицание.
Еран хотел отступить к окну, но вспомнил о своей библиотеке и закусил пухлую губу, его розовые глаза тревожно потемнели и сузились, пока мозг работал над непосильной задачей: «Бежать без оглядки или захватить сокровища?»
– Мой юбилей, – слабо махнул с пола Эрмэро. – Пять лет подготовки волколаку под хвост.
Нольфтан кашлянул, Эрмэро традиционно этого не заметил. Уюр не шевелился, только конус макушки чуть надвинулся на лицо, придав ему ещё более снисходительно-печальное выражение, совпавшее с неторопливой мыслью: «…Что с этих мягкотелых взять?»
Академический городок СОС по-прежнему мирно спал, даже не подозревая, какой его ждёт… кошмар.
– Успокоились, – рыкнул Нольфтан.
Все дышащие перевели дыхание.
– Нужно подумать, как решить эту, – Нольфтан ещё раз взглянул на наконец-то безмятежную принцессу и потёр морду, – проблему.
– Нас всех убьют, – Еран подступил к нему, пронзительно смотрел снизу вверх. – Её родители нас просто убьют.
– Не просто убьют, – густо обведённые красным глаза Джисы были абсолютно белыми, без зрачка, поэтому каждому казалось, что смотрит она именно на него. – А долго, мучительно, с фантазией и поджариванием. Нам будут отрывать пальцы и перемалывать суставы, а ещё выколют глаза и вырежут…
Еран двинулся к окну.
– Стоять! – Нольфтан в один прыжок оказался на его пути и оскалился. – Стоять и думать! Если сейчас сбежим – нам до конца жизни покоя не будет.
– Короткой жизни, – вставила Джиса. – И завещание…
– Да отстань ты со своим завещанием! – почти взвизгнул Дианор и часто задышал, пытаясь успокоиться.
Джиса гордо выпрямилась и оправила ремень с черепами:
– Я много всего нажила со дня своей смерти и хочу распорядиться этим достойно.
– Моя бедная академия, – Эрмэро всё же сел, схватился за сердце, – от неё камня на камне не оставят.
Еран разжал нервно стиснутые пальцы, и они удлинились, между ними растянулись перепонки.
– Отставить панику! – Нольфтан сгорбился, когтистые лапы почти касались пола, шерсть на загривке стала дыбом, топорща блестевший в лунном свете шёлк зелёной туники.