В тени он казался незаметным, от неожиданности Дианор подскочил со скамьи, на его спине затопорщились крылья, которые он всё же не раскрыл. Снова достав платок, Дианор пересел подальше от Уюра.
– Благодарю, – польщено отозвался Нольфтан и кивнул застывшему голему. – Итак, думаю, все согласятся, что не может быть никакой причины для такого, – он указал на принцессу и сжал и разжал пальцы, будто сгребая её в охапку. – Несмотря ни на какие её выходки нам не спустят её убийство.
– Буквально три дня назад, – Джиса дёргано взмахнула рукой, – Дианор на крыльце академии при двух группах заявил, что поставил бы золотой памятник тому, кто убьёт Эйдвалди.
Дианор густо краснел, впивался оранжевыми длинными ногтями в платок:
– Она меня довела.
Он вздрогнул от ровного голоса Уюра:
– А вчера Еран кричал на весь коридор, что в следующий раз свернёт ей шею.
– Выпороть, – Еран тяжко вздохнул. – Я обещал её выпороть.
– А студенты обсуждали, – тоненько заметил Дианор, – будто ты грозился ей иголки под ногти загонять.
Нольфтан уставился на труп в луже крови:
– А наш дорогой ректор в приёмной при профессорах заявил, что Эйдвалди ещё отольются его кровавые вампирские слёзы, – он перевёл унылый взгляд на луну. – А я при инспектировании общежития обещал в следующий раз за бардак её покусать, – Нольфтан накрыл морду лапой. – Не удержался, простите.
Джиса потеребила пухлую алую губу:
– А я обещала подсыпать ей не оставляющего следов яда, если она снова сопрёт мою трав.. мои снадобья. Кажется, это слышали её сообщ… её друзья.
В кабинете стало тихо-тихо. Первым тишину нарушил Нольфтан:
– Есть среди нас кто-нибудь, кто ей не угрожал?
Уюр медленно поднял огромную четырёхпалую руку.
– Никогда-никогда? – округлил глаза Эрмэро.
– Нет, – величественно обронил Уюр.
Джиса тоже подняла ладонь:
– Но он обещал оторвать ноги всякому, кто будет топтаться по его огороду.
– Эйдвалди топталась? – без особой надежды уточнил Нольфтан.
Уюр поджал два пальца из четырёх, распахнул тонкогубый рот:
– Это исключительно формальная угроза, – он опустил ладонь.
Облако накрыло луну, стало темно.
– Я вижу в темноте, – напомнил Нольфтан.
– Я тоже, – пробасил Уюр.
Послышался вздох. Когда лунный свет плеснулся в аудиторию, все располагались на прежних местах.
– Ладно, – Нольфтан снял очки и, вытащив из-за пазухи платок, стал их протирать. – Допустим, мы избавимся от тела. Тогда принцесса исчезнет бесследно. Любой знающий её понимает, что это возможно только в случае её смерти. Её родители, вероятно, явятся с армией, перевернут всё вверх дном, и тогда нам ни за что не отвертеться от обвинений в преднамеренном убийстве.
– И глумлении над телом, – Джиса снова ковырнула треснувший лак.
– Если его найдут, – слабо напомнил Дианор и промокнул лоб. – Если тело не отыщут…
– Мы признаемся под пытками, – Нольфтан убрал платок за пазуху и водрузил очки на нос. – Мне неприятно об этом говорить, но обычные законы нам не помогут: демоны королевской крови выкрадут сначала Эрмэро…
– Моё сердце, – Эрмэро охнул и сложился пополам.
– А он как миленький выдаст остальных, – не обратил на него внимания Нольфтан. – Это очень печально, но… король и королева найдут управу даже на голема.
– Я буду хранить тайну, – Уюр сощурил глаза.
– Даже если так, – вильнул хвостом Нольфтан, – это ничего не изменит.
– Тогда нужно… – Дианор окинул всех пронзительным взглядом, – нам надо найти убийцу. Пусть сам расплачивается. Нольфтан, ты уверен, что следов не осталось?
– Абсолютно, – рыкнул Нольфтан. – Думаешь, я бы стал халтурить в такой ситуации?
Потирая подбородок, Еран вздохнул и, опустив руку, покачал головой:
– Нам не найти убийцу. В академическом городке тридцать тысяч жителей, и те, у кого не было мотива навредить Эйдвалди, в значительном меньшинстве.