Они спрыгнут с потолка и просочатся через щели в камнях, а затем в гнетущей, абсолютной тишине направятся к устройству. Они облепят его со всех сторон, а затем одна из этих тварей — жирная, похожая на личинку — прижмет свое липкое тело к смотровому окошечку и начнет прокладывать себе путь внутрь.
Мои глаза резко открылись от звука, похожего на шорох ветра пустыни в глазницах высохшего бычьего черепа. Я перевалился набок; камни внутри меня громыхали и больно бились о ребра.
Вокруг царило спокойствие, лампа, которую я регулярно заправлял маслом, вытекавшим из цилиндров барокамеры, ровно горела. Но я чувствовал близость хищников, их следящие за мной взгляды, полные жгучей ненависти.
Почему они не оставляют нас в покое?
Пневматическое сопение барокамеры слегка уняло мой учащенный пульс, и я встал, внимательно вглядываясь в каждую крошечную тень на стене, надеясь, что кто-нибудь из них отважится выбраться на свет. Выхватив из-за пояса рыжий от ржавчины гвоздодер, с которым я никогда не расставался, я угрожающе замахнулся им.
За одним из стальных прутьев у меня лежал свернутый в рулон отрезок металлической сетки, и я решил натянуть его поверх уже прикрепленных к стене слоев. Кроме того, я подумал, не пришло ли время заколотить проход и во второе крыло. Чем больше места у нас будет, тем больше у них шансов подобраться к нам.
Словно легкое дыхание — барокамера шикнула на меня, и я улыбнулся, коснувшись ее прохладного покрытия. Правда, улыбка улетучилась, стоило мне увидеть прозрачную жидкость, размазанную по стеклу, и окровавленные подушки, разбросанные по пустой камере. Мои шок и ужас были столь же оглушительно остры и безжалостны, как и стальной болт, который, подкравшись сзади, вонзила в мое плечо Лидия.
Мое тело выплеснуло горячую-горячую кровь, и, падая, я успел заметить, как вокруг меня сгущаются грузные темные тени, исходящие из стенок, и увидеть, как жалкая изуродованная фигурка Лидии склонилась надо мной, и взгляд ее был полон безумия.
Барокамера вокруг меня уютно жужжала, заскорузлые подушки хрустели при малейшем движении, легкие хлопья Лидиной крови порхали как перышки. От моего дыхания стекла запотевают, но лишь на мгновение. Она спокойно наблюдает за мной из другого конца помещения, ее череп просвечивает в тех местах, где она вырвала клочья волос. Кажется, что ее глубокие зеленые глаза совсем провалились вглубь, к затылку, оставив вместо себя пустые, черные дыры. Губы ее потрескались и распухли, вокруг ноздрей — спекшаяся кровь. Она шепчет ужасные слова, которые я изо всех сил стараюсь понять по губам, но в этом нет нужды. Злоба так и сквозит во всей ее повадке; о, если бы она осознала, что наделала!
Они доберутся до нее. Да, они освободили ее, но теперь, когда цель достигнута, они доберутся до нее. И я кричу и кричу в вонючем безвоздушном гробу, куда она меня бросила, ибо я знаю — они здесь, рядом со мной, в самых венах барокамеры, в ее трещинках и зазубринах, и скоро они придумают, как проникнуть в мои. Я не могу шевельнуть ни руками, ни ногами — места нет. Я едва могу дышать. Камни лежат тяжелым грузом в моей окровавленной груди. Они здесь, со мной.
Нет, мы с Лидией никогда не будем в полной безопасности.
Вроде насекомых
Сидя в уголке клуба, я гадала, выслеживают ли другие девицы из «Инициативы Электрической Дивы» ту же добычу, что и я. В первый же вечер, когда они приняли меня в свою тусовку, я сразу же опознала некоторых из них, хотя не могла точно вспомнить, где же я их видела — в городе столько клубов, закоулков, храмов и закулисных Зазеркалий, что быстро перестаешь различать.
Так же как и кумиров, ради которых, собственно говоря, я сюда и заявилась. Я тащилась от РеДМеТаЛа уже несколько недель; стандартное для меня время разминки. Я побывала на всех его выступлениях, вычислила, где он живет, чем занимается вне сцены, разузнала все про его прошлое (ничего интересного) и про его сексуальные привычки. Несколько последних вечеров я занималась тем, что (в знак особенной близости к предмету моего обожания) вырезала его имя ножом на коже чуть-чуть повыше грудей.
Мою кожу испещряло множество шрамов от других имен. Часть из них уже изрядно поблекла от времени.
Клуб находился в перестроенном бомбоубежище, состоявшем из четырех комнат и четырех коридоров; если на все сооружение можно было бы посмотреть сверху, то получилось бы что-то вроде свастики. В клубе не было сцены: РеДМеТаЛ скрывался где-то поблизости вместе со всей своей аппаратурой, а исполняемая им музыка транслировалась из динамиков прямо в помещения. Под ее звуки все выглядели в полумраке словно полуразложившиеся трупы, а сама музыка казалась кровью, вытекающей из вен РеДМеТаЛа.