Она потянула его за собой в ту дверь, через которую они вошли, и успела бесшумно закрыть ее за собой как раз за миг до того, как мимо нее прошли два человека в костюмах биозащиты. Она подала Николаю знак молчать, пока мужчины не прошли мимо, а затем шумно выдохнула.
— Лучше валить отсюда. В лаборатории Жака? В прошлый раз они меня там и поймали. Если они меня поймают снова…
Они прислонились к перилам старой винтовой лестницы. Юбка Амели задралась, и показалась полоска шикарной темной кожи на бедре между краем чулка и белоснежной, как кокаин, тканью.
— У каждого свой бзик, Николай.
Она поцеловала его страстно и быстро, оставив следы помады на его лице.
— Я хочу побывать с тобой, — сказала она, поглаживая пальцами его затылок, — на одном из заводов.
— Тебе нельзя туда. Это очень опасно.
— Я знаю. Именно поэтому, — и Амели заткнула ему рот еще одним пылким поцелуем. Их языки сплелись.
Затем она подвела итог:
— Ты возьмешь меня с собой, cher?
Неделей позже николай лежал на хрустящих простынях из клеенки у себя дома, с небольшим, сделанным острым скальпелем разрезом на груди.
Они снова были одни у него дома, отдыхали после кормления в тишине, нарушаемой только возней и попискиванием насекомых.
Николая застигла врасплох теплая волна, пробежавшая по телу, отрывая его от простыней; мышцы его сократились так, словно он вот-вот должен был извергнуть семя. Амели провела рукой по низу его живота, по сжавшимся мышцам, облизнула рану еще раз, вздохнула, затем сделала надрез на своем предплечье рядом со старыми шрамами и поднесла ему рану.
— А теперь ты… — сказала она.
— Я не могу..
— Cher.
— Но Жак…
— Да пошел он… — сказала она и поднесла рану к губам Николая.
— Не сейчас, — сказал Николай и именно тогда решил рассказать ей все про больницу.
— Так когда?
— На следующей неделе, — сказал он. — Но… ни слова Жаку. Он не должен ничего знать.
— Клянусь, — отозвалась она и с урчанием вновь припала к ране Николая.
Амели пришла навестить Жака в его подвальной лаборатории как-то рано утром перед началом ее смены.
— Где ты запропастилась? Я не видел тебя целую вечность. И тебя не было на последнем кормлении.
— Дела были. К тому же мне не стоит здесь светиться. Форрестер опять меня зацапал возле отделения вирусных инфекций.
— Может, это знак тебе, чтобы ты туда вообще не совалась? — оборвал он ее, открывая шкаф, чтобы достать оттуда оборудование.
— Maudire, ты, видно, не в духе. Чего это на тебя накатило?
— Знаешь, по-моему, он пропитан отравой.
— Кто, Форрестер?
— Не строй из себя дуру, Амели! Ты знаешь, кого я имею в виду!
— Мы тут все пропитаны отравой.
— Амели, что тебе от меня надо?
Амели вскипела.
— Мне обязательно нужна причина, чтобы тебя повидать?
— Дела бывают не у тебя одной.
— Ах вот как! Ну и ладно. Занимайся своими делами. И она направилась к двери, громко стуча каблуками по каменному полу.
— Завтра вечером кормление, — поспешно бросил он ей вслед. — Если тебя это еще интересует.
— Возможно, у меня на завтра другие планы.
— Если завтра тебя не будет, то можешь забыть сюда дорогу. И это после всего, что я для тебя сделал…
— Не смей мне угрожать! Не командуй мной, Жак.
— Это не угроза, это просьба. Этот вонючий таракан тебе не пара.
— А это я уж сама решу, — сказала Амели и хлопнула дверью.
— Сейчас осталось только три палаты. Остальные пришлось сжечь и снести после вспышки.
— А эти почему оставили? — спросила Амели. Она шла по мрачному коридору, время от времени трогая разные попадавшиеся на пути вещи — таблички, обломки приборов, осколки фаянса, кабель, свисавший с потолка, словно пуповина.
— Они были в эпицентре вспышки и поэтому оказались слишком сильно заражены. Существовал риск при их сносе выпустить вирус наружу. Поэтому их просто загерметизировали.
— А сейчас?
— Сейчас они почти не представляют опасности. Сейчас мы расчищаем ведущий к ним подземный тоннель, но туда я не могу тебя взять. Там слишком опасно даже в твоем костюме.
Обычно от такого заявления желание у Амели только возрастало, но в тот момент она была слишком занята изучением медицинского мусора, наполнявшего полуразрушенную старую больницу. Палаты выглядели почти так же, как в тот момент, когда их запечатали, и если бы она не знала, где они находятся, то могла бы подумать, что расхаживает поздней ночью по отделению вирусных инфекций своей родной больницы. Проходит между истекающими кровью пациентами, прикасается к ним, наблюдает, как темная кровь струится из них непрестанным потоком.