Алексея Федоровича хоронили по тому пункту, который предусматривает объявление в газете без некролога, похороны с речами на могиле, но без гражданской панихиды в учреждении, участок на кладбище не то чтобы болотистый, но не так, чтоб, слишком уж сухой.
— Как?! — воскликнет возмущенный читатель. — Человек, занимавший большие посты, пользовавшийся уважением и любовью населения, немало сделавший для процветания Периферийска, будет похоронен как самый рядовой гражданин?!
К сожалению, это так. Алексей Федорович кончил свой жизненный путь в те времена, когда и до Периферийска дошли новые веяния, и Вышестоящий стал постепенно спускаться к Нижестоящему, так что была надежда, что скоро они станут в один уровень. Мы не испытываем сожаления по поводу того, что нашего героя, которому мы посвятили немало страниц, хоронят как обыкновенного, простого человека, ибо, в сущности, он им и был, и не живи он в городе Периферийске, подверженном историческим случайностям, ошибкам и искривлениям, он бы до сих пор работал монтером 7-го разряда и, сидя на столбе, чувствовал себя действительно на своем месте.
Нет ничего удивительного в том, что в речах, которые были произнесены на могиле, прозвучали искренность, теплота и глубокое понимание случившегося. Когда один из выступавших сказал, что наконец-то нелепая смерть вырвала из наших рядов Голову Алексея Федоровича, эти слова были тепло встречены присутствующими. Многие из выступавших пытались воссоздать образ этого человека, вспоминали все, сделанное им, приводили ряд цифр. Говорили о том, что в этот торжественный день нельзя не вспомнить весь большой творческий путь Алексея Федоровича, усеянный инициативами и мероприятиями. Вспоминали его безукоризненно чистую анкету и незапятнанное личное дело. Народу на похоронах было очень много: пришли друзья и знакомые и даже люди, никогда не видевшие Алексея Федоровича, а только слышавшие о нем. Были все его бывшие сотрудники и те, с которыми он работал в последнее время. Хотел прийти и Геннадий Степанович Осторожненко, но он как-то неважно чувствовал себя в последнее время и потому остался дома.
Алексей Федорович не знал, что он умер. В ту минуту, когда в комнату вошел мальчишка в картузе, он не предполагал, что это и есть конец. Так никто и не узнал о шевельнувшемся в его душе сожалении о неправильно прожитой жизни. Мы берем на себя смелость писать об этом, поскольку уверены, что это было именно так.
Даже самый грамотный человек не в состоянии прочитать свой некролог. Не мог этого сделать и наш герой. Все речи, письменные распоряжения, объявления в газете шли без его визы, он приказал долго жить, и это был его последний приказ.
Народу на кладбище было так много, и каждый чувствовал такое сильное желание отдать свой последний долг, что за несколько минут на могиле вырос огромный холм, который совсем заслонил видневшийся вдали город Периферийск. Холм был таким высоким, что, пожалуй, только с помощью бинокля можно было разглядеть небольшой деревянный обелиск с простой жестяной табличкой, на которой черной краской было написано:
АЛЕКСЕЙ ФЕДОРОВИЧ ГОЛОВА 19.. —19..
Ходит слух, что когда уже были произнесены все речи и кладбище совсем опустело, Алексей Федорович Голова поднялся из гроба, отряхнул землю, посмотрел вдаль и медленно побрел в город.
Но мы этим слухам не верим.