Что б там ни говорили о вреде табака, в нем есть несомненно дух взаимопонимания и сотрудничества.
— Слыхал, слыхал, товарищ Голова, о вашем вчерашнем выступлении…
"Вот оно что! — подумал Алексей Федорович, — Однако, при чем тут мое вчерашнее выступление?.."
Он стал лихорадочно вспоминать, что говорил вчера на собрании, но никак не мог вспомнить.
— Паспорт у вас с собой? — спросил Осторожненко, перебивая мысли Алексея Федоровича.
Странная вещь — есть такие вопросы, которые достаточно задать человеку, чтобы он испытывал чувство если не страха, то во всяком случае сильного беспокойства. Говорят, в незапамятные времена, во время чистки учрежденческого аппарата города Периферийска, в некое учреждение приходил небольшого роста невзрачный человек, который садился в первый ряд и, когда председатель комиссии предлагал присутствующим задавать вопросы, поднимал руку и тихо спрашивал:
— Скажите, вы не были в 1919 году в Липецке?
Подвергавшийся чистке отвечал: "Нет" и тогда человек небольшого роста произносил:
— Больше вопросов у меня нет.
И казалось бы, ничего особенного в этом не было, да и само пребывание в Липецке в 1919 году не было предосудительным, однако и проходивший чистку служащий чувствовал непонятное волнение, и комиссия вдруг становилась крайне подозрительной. Вопросы, которые задавал этот человек, были довольно разнообразны: "Не родственник ли вы некоего Федюнина?", "Не носили ли вы бороду во время штурма Зимнего?", "Не учились ли в 1-й мужской гимназии в городе Николаеве?". И хотя в этих вопросах не было криминала даже при утвердительном на них ответе, они смешивали все карты, вносили смятение в души всех присутствующих и заставляли бледнеть того, кто проходил учрежденческую чистку. Это было давно, не на нашей памяти, но и сейчас от некоторых вопросов вдруг неизвестно почему содрогнется сердце честного человека,
— Паспорт с собой, — как-то чересчур четко, по-солдатски ответил Голова и вручил его начальнику отдела кадров.
Осторожненко долго разглядывал паспорт, всматривался в каждую страницу, поскреб в одном месте ногтем, даже понюхал обложку. Затем вперил взгляд в помещенную на паспорте фотографию, время от времени поднимая глаза и сравнивая лицо живого Алексея Федоровича с лицом на фотографии.
— Ясно, — сказал Осторожненко и положил паспорт на стол.
Каким-то особым чувством руководящего работника понимая, что здесь совершается необходимая и установленная кем-то процедура, Алексей Федорович молчал, ожидая, что произойдет дальше.
— Так вот, товарищ Голова. Есть у нас идея направить вас в научно-исследовательский институт.
— Секретный? — быстро спросил Голова, почувствовавший знакомый запах нового назначения и моментально забывший все свои страхи.
— А почему, собственно, это вас интересует? — Осторожненко метнул на него быстрый, почти реактивный взгляд.
— Секретный, Геннадий Степанович, в газетах не критикуют. Если что, то без опубликования в печати…
С той секунды, когда Голова понял, что его вызвали для нового назначения, у него исчезло унизительное чувство страха и неловкости и возникло то очень тонкое и осторожное чувство панибратства, которое, с одной стороны, не шокирует вышестоящего начальника, с другой — создает иллюзию независимости и самостоятельности.
Его направляют в научно-исследовательский институт. Такого еще не было! С тех пор как Алексей Федорович сменил спецовку на костюм, ему не раз приходилось менять место работы. Только за последние пять лет он успел быть диспетчером производства, заведующим инструментальным складом, связным по согласованию графика работ отдельных прорабств, начальником производственно-технического отдела, агентом по согласованию и планированию. Полтора года тому назад его неожиданно выдвинули на руководящую работу. Сделавшись директором проектно-монтажного управления, Голова понял, что стал медленно и равномерно вращаться по номенклатурной орбите. Каждое новое назначение вселяло в него чувство уверенности в своей незаурядности. Если в первые годы он испытывал естественную робость перед незнакомым предметом, то затем понял, что нет ничего более несложного, чем руководить каким-нибудь учреждением. Пошли его сейчас Осторожненко художественным руководителем Большого театра или главным терапевтом Российской Федерации, Алексей Федорович, не дрогнув, стал бы у кормила и повел вверенных ему людей вперед, к новым победам. Тем не менее он все же не думал, что новое повышение так быстро произойдет.