… Темноволосая девочка сидела на ступеньках у трона, когда в замке Дун проходила свадьба. Король женился на молодой Катарине тейр Вайсланд, и гости до безобразия упились дорогими винами. Тогда Камилла уже звалась Белоснежкой, но за белую фарфоровую кожу, а не за цвет волос. Когда же она столь радикально изменила стиль?...
— Королева была прекрасна, — помолчав и дав мне переварить услышанное, проговорил Эвейн. — Все было, как в твоей песне. Но король умер. Из всех зачатых им детей выжило лишь двое. Драконья кровь… она стала для них и спасением, и проклятием…
— Что с ними будет?
— Ничего, пока они под защитой. Лучше беспокойся за королеву. К ней послали… шпиона.
— Шпиона-убийцу?
— Нет, — отрезал Эвейн. — Однако другой человек… убийца… тоже был послан, на случай, если что-то пойдет не так. Он быстр и лишен человеческих чувств. Он был в том обозе, который вез королеву к месту заточения. Его убили, но он воскрес…
Я растерялась. Выходит, я не уничтожила того восставшего из мертвых парня стрелой с серебряным наконечником.
— Стрела королевы лишь на время его упокоила. Лунный жрец успел привязать мертвую душу к мертвому телу. А опальная королева поспешила прочь. Ее не удивляло, что за санями не идут волки, которыми кишат леса у Подгорья, и что атака нечисти была легко отбита… что и дальше нечисть избегала как ее друзей, так и место, в котором она поселилась.
А ведь верно. Мы свободно бродили по окрестным лугам и лесам. Я думала, что нас защищает замок, но… значит, дело в другом.
— Магия древних, — пояснил Эвейн. — Нечисть или нежить, попробовав ее раз, второй раз не сунется.
И на том спасибо.
— А шпион? — с опаской спросила я.
— Его наделили особыми чарами. То, что слышал он, передавалось Верховному Жрецу Ордена Света, — неохотно признался Эвейн.
И с чарами теперь все понятно. Но непонятно другое.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — недоверчиво спросила я.
— Потому что все изменилось, — ответил Эвейн.
Глава 25
Сердце у меня забилось сильнее. Глупое, глупое сердце – само не поймет, что ему нужно.
— Тот… другой человек… убийца… где он сейчас? — спросила я.
Эвейн, наконец, перестал играть в угадайку от третьего лица и, вздохнув, признался:
— Я не знаю. Его послал не Орден.
— Конечно, не Орден – его послала королева Камилла. А она сама…
— Якобы сотрудничает с Орденом, но заигрывает с черными магами. Верховный Жрец знает. Он периодически портит ее планы. Но она ему нужна.
— Камилла – тринадцатый маг? Белые волосы… подростком она была шатенкой.
— Добровольный тринадцатый маг.
— Но… — меня затошнило с новой силой.
Ведь это означает, что ради обладания бонусами от черной магии… ради злой мстительной девицы убили дюжину человек…
Эвейн кивком подтвердил мои предположения. В голове сложилась окончательная картинка. Никто бедную падчерицу из замка не выгонял. Она сама ушла – направилась к черным магам.
А деньги? Такие услуги забесплатно не оказываются.
Ах да, деньги принесла Моргата. Судя по обрывкам моих воспоминаний и ощущений, Катарине каким-то изощренным способом внушили, что Белоснежку похитили. Гневливая королева с обостренным чувством справедливости отправилась на разборки. Дальше – пленение и хрустальный гроб. Утраченные память и магия. Ссылка. Попытка убийства. Спасение. Недолгое блаженство в неведении… Но, оказывается, о королеве все время помнили.
Клара – свидетель того, как проходили разбирательства при дворе Моргаты. Виноватых – наказать, обиженных защитить, вне зависимости от их положения. А учитывая, что кровь щедро наградила Катарину магией, а в Драконьем Гнезде нельзя лгать…
Весь замок Дун, по сути, стал Драконьим Гнездом. Это очень мешало Камилле, а занятый трон, который наверняка был ей обещан до женитьбы отца, манил со страшной силой.
— Народу сообщили, что бедняжка поседела от перенесенных невзгод, — Эвейн криво усмехнулся.
— И она… должна пить…?
— Насколько я знаю, Камилла предпочитает кровь девственниц. Говорят, от нее молодеют. Вот и пропадают в разных местах маленькие девочки – маленькие… это ведь проще и надежнее, когда маленькие. Заигрался ребенок до сумерек, не заметил, как выползла на охоту нечисть… Пещерные сули, например, вампиры. Куда уж проще на них вину свалить…
Бедная девочка Рыбка, подружка Трисс. Рыбку нашли у реки обескровленную, но Трисс прекрасно знала, что убила ее не нечисть. Ужасная судьба у ребенка. И эти злодеяния… нельзя, чтобы они продолжались.
— Я не знаю, где сейчас тот человек, что был послан королевой, — признался Эвейн.
— Спросим у Зеркала, — решила я.
— Оно тебе подчиняется?
— Сначала артачилось, но хозяйку признало, — фыркнула я. — И от чего бы ему меня не признать?
— От того, что ты не Моргата, — отрезал Эвейн, глядя вдаль.
— Как ты…?
Ну вот, и этот знает. На миг мне стало страшно. Для Ордена я «слышащая», что само по себе ценно. Как бы не заинтересовать жрецов еще и в роли подопытного кролика. А вдруг им захочется поиграться с переселением душ, попрыгать из мира в мир?
Но Эвейн вдруг повернулся и оказался… близко… ближе уж некуда. Положил мне руки на плечи, заглянул в глаза… в саму душу. Мне всегда хотелось рассмотреть паладина поближе… каждую черту… даже этот шрам.
— Я чувствую, если у человека кровь на руках. Моргата была великой колдуньей, справедливой, но жестокой…
— Так… положение обязывает, — пробормотала я, не в силах разорвать контакт глазами.
— Ты не Моргата, — убежденно повторил Эвейн. — Ты чиста перед богами. В тебе нет Тьмы. На тебе нет Крови.
— Я, вообще-то, кроликов собственноручно разделываю, — храбро напомнила я. — Но мне каждый раз их жалко, честно.
Паладин улыбнулся:
— Сколько бы я ни пытался отстраниться, ты заняла мое сердце. Тихим шагом вошла и осталась. И я ничего не смог поделать.
Поцелуй был теплым, мягким… настоящим. Что стоил мой прежний опыт в сравнении с этим поцелуем? Ничего.
Но морок длился не долго. Вспомнив, кто передо мной, я отшатнулась и чуть было не упала. Эвейн подхватил меня за талию, но я залепила ему пощечину. Из пальцев потянулись струйки дыма.
— Видишь? — спросила я, подняв руку. — Моргата по-прежнему во мне. А ты – шпион. Я тебе не верю!
— Мара, мы в Драконьем Гнезде! — Эвейн держался за щеку. — Здесь не лгут!
— Не лжешь, — согласилась я, — но и не договариваешь! Втерся к нам в доверие и шпионишь! А что изменилось-то? Ну влюбился, с кем не бывает. Доносить-то ты не перестал!
— Я не могу не… передавать сведения. Все, что я вижу, видит и Верховный Жрец! Снять его чары мне не по силам.
— Чудненько! Вот давай на этом замечательном моменте и разойдемся! Ты покинешь Вайсдан! Немедленно! А мы… мы как-нибудь выкрутимся. И с убийцей засланным разберемся, и с падчерицей моей… нехорошей…. И вообще!
— Ты не понимаешь, Мара! Только я сумею вас защитить! Я знаю Орден…
— Ха! Сначала напакостил, теперь защищать собрался!
— Я знаю, как мыслят наемники… — договорил паладин. — Когда-то сам им был…
— А Жрец? Сведения-то ты передавал, а что задумал ваш Верховный, можешь сказать?
— Кажется, да.
Короткий кивок паладина меня обескуражил.
— И что? — растерявшись, спросила я.
— Он скоро придет, явится сюда сам… — Эвейн смотрел мне в глаза. — Фан Эрейн любопытен и не очень доверяет помощникам, он захочет сам посмотреть на выжившую Моргату-Неморгату.
— Открой рот.
— Зачем?
— Загляну и проверю, не покрылся ли язык типунами.
— Мара, драконы не так наказывают за ложь.
— Откуда мне знать, как они наказывают!
— Вот именно. Ты не знаешь. Смеешься… шутишь… удивляешься простым вещам… Потеря памяти не могла бы так изменить личность.
— Даже проклятое серебро и хрустальный гроб?
Эвейн изменился в лице:
— Я не знал.
— Зеркало показало. В том гробу твоя невеста… И семь очаровательных гномиков куют серебряные цепи.