Предполагай и располагай. Только будь осторожна со своими желаниями, Лена, так же как и со страхами — все картины из твоей головы могут стать реальностью.
Часто мне казалось, что внутри меня сразу несколько личностей. Это не начало шизофрении, это была мультифрения. Мне казалось скучным прожить всю жизнь одним и тем же человеком, хотелось играть сразу много ролей. Но поскольку это невозможно, я играла их по очереди, друг за дружкой, меняя образы через неделю, через день, а иногда ежечасно.
Я хотела быть актрисой, музыкантом; автором романов, стихов, пьес, сценариев, песен; певицей, ведущей, комиком — кроме того, матерью, женой, хозяйкой, монахиней в Тибете, что, к сожалению, невозможно, там только монахи, путешественницей, отшельницей, шлюхой и политиком.
Это можно расценивать как дробление личности, а можно — как разнообразие способностей. «Когда Бог хочет кого-то наказать, он дарит ему много талантов», — говорила моя мама. И ведь не все они остались втуне — кроме монахини и политика я была всем. Правда, проституткой я была только в частной жизни, непрофессионально, но все-таки была! Какая другая женщина может похвастать такой судьбой?
И вот теперь на мою голову свалился этот карлик.
Ведь и его я придумала в свое время — в Корфу. Там я проводила отпуск, одна, без мужчины и, изнывая от жара греческого солнца, выдумала узловатого карлика, который обещал научить меня чистой, без всякой зависимости, страсти, при условии, что я откажусь от всех своих страхов. Я тогда пустилась в такие непристойные фантазии, которые здесь приводить не рискну, из опасения вызвать шок у читателей. Одним словом, стараниями этого карлика я испытала все, что хотела, после чего он сам удовлетворил меня извращенным способом; способом, которому обычно не место в мечтах добропорядочных немецких женщин.
Весь этот день, как и последующий, я провела, слоняясь по дому и безуспешно пытаясь чем-нибудь себя занять. Дом стоял пустой, мой сын был у отца, а я ждала Торака.
Мы договаривались на шесть вечера. В пять я вышла немного пройтись, чтобы освежить голову. Без чего-то шесть вернулась, но решила сделать еще один круг вокруг усадьбы. Когда я снова оказалась у входной двери, Торак уже сидел на скамье перед домом. Я не слышала ни шума мотора, ни звука шагов. Как всегда, он возник из ниоткуда.
— Добрый день, уважаемая… какая радость вновь видеть вас!.. — Он косо прохромал мне навстречу и протянул руку. — Ну, как ваше драгоценное здоровье? Готовы ли вы к отлету?
— Отлету… куда?
— На юг, как перелетные птицы осенью. Мы улетим от снегов вашей горечи к жаркому солнцу смягчающегося сердца…
— О, Торак, да вы лирик… Я не могу летать, мои крылья поломаны. Иногда я, как толстая курица, взволнованно делаю пару кругов в воздухе и, изнемогая, валюсь на пол…
— Ну, сударыня, что за унылая картина. Ваши крылья онемели по несчастной случайности — я бы так это назвал, — но тут дело поправимо. Вы снова будете высоко летать… на что поспорим?
— Ни на что. Я никогда не спорю.
— Нет, позвольте! Мы с вами в конце февраля едем в Венецию, и если вы все еще будете грустить, то я сам все оплачиваю, если нет — то вы. Идет?
— Но я могу разыграть перед вами печаль, чтобы сэкономить деньги! — улыбнулась я.
— Нет, нет, вы этого не сделаете, — весело возразил он, — для этого у вас слишком много спортивного духа!
— Хорошо, договорились — спорим на три дня карнавала в Венеции!
Я подняла руку, и он ударил по ней. Потом мы пошли в дом.
— Вы не устали с дороги?
— О нет, я получил богатую пищу для размышлений и на редкость бодро себя чувствую.
— А как вы сориентировались? Ведь вы же должны были позвонить мне, чтобы узнать дорогу!
— О, сударыня, пусть это останется моим маленьким секретом. Я могу попасть в любое место, когда захочу этого… а вот чай пришелся бы кстати.
Я готовила чай, а Торак стоял рядом, на кухне и развлекал меня. Он показывал всякие клоунские штучки, изображал жестикуляцию, свойственную различным характерам, корчил рожи и вообще смешил меня так, что я чудом не захлебнулась. Через час я была в таком хорошем настроении, что все мои сомнения, относительно него, развеялись как дым.
— Ну что ж… теперь за работу, уважаемая. Где мы обоснуемся?.. Подождите… я скажу вам где!
Прежде чем я успела что-либо сказать, он с довольным выражением на лице обковылял весь дом от первого этажа до чердака, из-за чего изрядно запыхался, и в итоге остановился на жилых комнатах.
— О даа… здесь недурно. Камин, арки… здесь было какое-то производственное помещение?
— Да, это до сих пор видно по селитре на стенах. Мне еще придется заняться этим.
Я подумала о Симоне. Наш первый разговор был о селитре на стенах старого крестьянского дома. И позже я не позволяла исправить этот дефект, как все другие, так как мне казалось, что тогда наши отношения кончатся. На поврежденных местах откололась штукатурка, и под ней можно было увидеть кладку чуть ли не столетнего возраста.
— Не развести ли нам огонь? — сказал Торак. — Подождите, я об этом позабочусь. Огонь в камине всегда должен разводить мужчина.
— Это кто же сказал такую глупость?
— Я, Торак Намадов. Конечно, это глупость, ну да ничего!
В пламя были брошены сухие поленья, и огонь в камине заполыхал. Торак хлопнулся на кушетку и с довольным видом взял чашку кофе.
— Итак, любовь моя, приступим к нашему рассказу. Представьте, что я султан и вы моя Шехерезада. Правда, только на две и одну ночь… Мы должны сделать все несколько быстрее, чем те двое, в нашем распоряжении нет трех лет времени. Я спрашиваю, вы рассказываете, я комментирую.
— Вы уверены?
— Конечно. Вот увидите, так вам будет даже легче! Положитесь на меня и мои способности.
— Я всегда полагалась на кого-нибудь — и вот что из этого получилось.
— Вы должны иначе осмыслять свои переживания, и тогда огонь вновь загорится. Давайте отправимся не сразу, задержимся на мгновение… Вот, пожалуй, и все.
— Ну, хорошо, Торак, коль скоро вы готовы, я не буду отклоняться. С чего начнем?
— Мы начнем с начала, любовь моя. Где вы увидели его в первый раз?
СИМОН
Тщеславие и счастье исключают друг друга
ПЕРВОЕ СТОЛКНОВЕНИЕ
Янни еще живет со мной, но разрыв уже дело решенное.
Я в оптимальном состоянии, ни капли жира на тренированном теле, четыре года без сигарет и алкоголя, радостная, здоровая, излучающая энергию спортивная натура. Друзья говорили: «Ты светишься!..»
Избавление от смирительной рубашки супружества дает новые импульсы, долгожданная свобода приветливо машет мне рукой.
Чувство пола уже давно лежит забытым и невостребованным в семейной жизни. Ссоры, объяснения, неправильное поведение посеяли раздор, из-за многочисленных разногласий сближение уже практически невозможно. Огонь в нашем семейном очаге поддерживается лишь общей увлеченностью искусством, как сейчас, так и прежде. И еще мы вместе занимаемся спортом.
На одной из таких тренировок я в первый раз вижу Симона.
Он сидел за стойкой бара и наблюдал за моими движениями со спокойствием большого кота. Мы начинаем разговор о крестьянских усадьбах и разводах селитры на стенах. Вскоре выясняется, что мы живем неподалеку друг от друга.